Семь красавиц - [7]

Шрифт
Интервал

В степь рассветною порою он коня догнал
И, пустив стрелу, в онагра быстрота попал.
Вровень с Муштари звездою в небе плыл
Стрелец, Муштари достал стрелою царственный стрелец.
А загонщики из поля дальнего того
Стадо легкое онагров гнали на него.
И охотник, нетерпеньем радостным томим,
Сдерживал коня на месте, что играл под ним.
Вот пускать он начал стрелы с тетивы тугой.
В воздухе стрела свистела следом за стрелой.
Промаха не знал охотник, прямо в цель он бил,
Пробегающих онагров много подстрелил.
Если есть онагр убитый и кувшин вина —
Полная огня жаровня алчущим нужна.
Дичь степную настигали за стрелой стрела
И без промаха пронзали, словно вертела.
Даже самых быстроногих шах не пропускал,
Настигал, и мигом им он ноги подсекал.
Шах имел рабу, красою равную луне;
Ты такой красы не видел даже и во сне.
Вся — соблазн, ей имя — Смута, иначе — Фитна,
Весела, очарованьем истинным полна.
Петь начнет ли, на струнах ли золотых играть —
Птицы вольные слетались пению внимать.
На пиру, после охоты и дневных забот,
Шах Бахрам любил послушать, как она поет.
Стрелы — шахово оружье. Струны — стрелы дев.
Как стрела, пронзает сердце сладостный напев.
Стадо вспугнутых онагров показалось там,
Где земля сливалась с небом. Поскакал Бахрам
По долине в золотистый утренний туман,
Сняв с крутой луки седельной свой витой аркан,
На кольцо он пусковое положил стрелу,
Щелкнул звонкой тетивою и пустил стрелу.
В бок онагру мчащемуся та стрела вошла,
И, целуя прах, добыча на землю легла.
За короткий срок он много дичи подстрелил;
А не стало стрел — арканом прочих изловил.
А рабыня, отвернувшись, поодаль сидела, —
От похвал воздерживалась — даже не глядела.
Огорчился шах, однако слова не сказал.
Вдруг еще онагр далеко в поле проскакал.
«Узкоглазая тюрчанка! — шах промолвил ей, —
Что не смотришь, что не ценишь меткости моей?
Почему не хвалишь силу лука моего?
Иль не видит глаз твой узкий больше ничего?
Вот — онагр, он быстр на диво, как поймать его?
От крестца могу до гривы пронизать его!»
А рабыня прихотливой женщиной была,
Своенравна и упряма и в речах смела.
Молвила: «Чтоб я дивилась меткости твоей,
Ты копытце у онагра с тонким ухом сшей».
Шах, ее насмешки слыша, гневом пламенел,
Он потребовал подобный ветру самострел.
И на тетиву свинцовый шарик положил.
В ухо шариком свинцовым зверю угодил.
С ревом поднял зверь копытце к уху, на бегу,
Вырвать он хотел из уха жгучую серьгу.
Молнией, все осветившей, выстрел шаха был.
Он копыто зверя к уху выстрелом пришил.
Обратись к рабыне: «Видишь?» — он спросил ее.
Та ответила: «Ты дело выполнил свое!
Ремесло тому не трудно, кто постиг его.
Тут нужна одна сноровка — только и всего.
В том, что ты сейчас копыто зверя с ухом сшил, —
Лишь уменье и привычка — не избыток сил!»
Шаха оскорбил, озлобил девушки ответ,
Гнев его блеснул секирой тем словам вослед.
Яростно ожесточилось сердце у него,
Правда злобою затмилась в сердце у него.
Властелин, помедли в гневе друга убивать,
Прежде чем ты вновь не сможешь справедливым стать!
«Дерзкую в живых оставлю — не найду покоя.
А убить — женоубийство дело не мужское.
Лишь себя я опозорю», — думал гневно шах.
Был у шаха полководец, опытный в боях.
Шах сказал: «Покончи с нею взмахом топора —
Женщина позором стала моего двора.
Нам не дозволяет разум кровью смыть позор».
Девушку повез вельможа в область ближних гор.
Чтобы, как нагар со свечки, голову ее
С тела снять, привез рабыню он в свое жилье.
Дева, слезы проливая, молвила ему:
«Если ты не хочешь горя дому своему,
Ты беды непоправимой, мудрый, не твори,
На себя моей невинной крови не бери.
Избранный и задушевный я Бахраму друг,
Всех рабынь ему милее я и всех супруг.
Я Бахрама услаждала на пирах досуг,
Я вернейших разделяла приближенных круг.
Див толкнул меня на шалость — дерзок и упрям,
Сгоряча, забыв про жалость, приказал Бахрам
Верную убить подругу... Ты же два-три дня
Подожди еще! Сегодня не казни меня.
Доложи царю обманно, что раба мертва.
Коль обрадуют владыку страшные слова, —
О, убей Фитну тогда же! Жизнь ей не нужна!
Если же душа Бахрама будет стеснена
Сожаленьем, то бесследно отойдет беда.
Ты избегнешь угрызений совести тогда.
Кипарис судьбы напрасно в прах не упадет.
Хоть Фитна теперь ничтожна, но — пора придет —
За добро добром тебе я возмещу сполна!»
Ожерелье дорогое тут сняла она,
Полководцу семь рубинов лучших отдала.
А цена тому подарку велика была,
Дань с Омана за два лета — полцены ему.
Полководец внял совету мудрому тому.
И не сделал ни на волос он вреда Фитне.
Молвил: «Будешь в этом доме ты служанкой мне.
Ни при ком Бахрама имя не упоминай.
«Наняли меня в служанки», — всюду повторяй.
Данную тебе работу честно выполняй.
О тебе я позабочусь — не забуду, знай!»
Тайный договор скрепили, жизнью поклялись;
Он от зла, она от ранней гибели спаслись.
Пред царем предстал вельможа через восемь дней,
Стал Бахрам у полководца спрашивать о ней.
Полководец молвил: «Змею я луну вручил
И за кровь ее рыданьем выкуп заплатил».
Затуманились слезами шаховы глаза,
И от сердца полководца отошла гроза.
Он имел одно поместье средь земель своих —
Сельский замок, удаленный от очей мирских.
Стройной башни над холмами высился отвес,

Еще от автора Низами Гянджеви
Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Искандер-наме

Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.


Любовная лирика классических поэтов Востока

В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Исторические записки. Т. IV. Трактаты

Четвертый том «Исторических записок» Сыма Цяня, знаменитого китайского историка, содержит главы 23—30, так называемые «Трактаты» («Шу»), В этой части памятника описываются различные стороны духовной и материальной культуры китайского народа, обряды, музыка, календарь, ирригационное строительство и система хозяйства. В комментарии приводятся параллельные места из других памятников, оценка достижений древнекитайской науки с точки зрения современной научной мысли.


Путешествие восьми бессмертных

Настоящее издание — первое общедоступное собрание сочинений синолога и этнографа П. В. Шкуркина (1868–1943), одного из самых известных востоковедов русской эмиграции, многолетнего друга и соратника В. К. Арсеньева, с 1913 г. жившего в Китае, позднее в США. Сочинения Шкуркина, который собрал и перевел на русский язык множество китайских и корейских сказаний и легенд, до сих пор оставались известны лишь ученым либо выпускались минимальными тиражами по спекулятивным ценам, что препятствовало знакомству с ними широкого круга читателей.Во второй том собрания вошли переложения классических китайских легенд и сказаний — народной «Легенды о Белой Змее», ставшей основой многочисленных драматических и оперных постановок, кинофильмов и т. д., а также знаменитого даосского сказания «Путешествие восьми бессмертных за море».


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Любительница гусениц

Японская любовная новелла XII века о девушке с необычными взглядами на жизнь.


Басни средневековой Армении

"Основную задачу этой маленькой книги я вижу в том, чтобы дать читателю в доступной и не-специалисту форме представление, как и в чем свидетельства басен Мхитара Гоша и Вардана Айгекца могут помочь правильному пониманию истории средневековой Армении (да и всего Кавказа), обстановки XII–XIII вв." Иосиф Орбели.


Сокровищница тайн

“Сокровищница тайн” — первая поэма знаменитой “Хамсэ” (“Пятерицы”) азербайджанского поэта Низами Гянджеви. В этом произведения поэт излагает свои гуманистические концепции, иллюстрируя их нравоучительными повествованиями. В таких притчах, как “Повесть о падишахе, потерявшем надежду и получившем прощение”, “Повесть о старухе и султане Санджаре”, “Повесть о царе-притеснителе и правдивом человеке”, “Повесть о Нуширване и его визире” Низами остро критикует деспотизм и произвол властителей, осуждает разврат, лень, ханжество и лицемерие власть имущих, и в то же время высоко оценивает мораль простых, честных людей, живущих своим трудом.


Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.