Семь грехов куртизанки - [23]

— Я думала, они приходят за сексуальными услугами.

Лебедь рассмеялась.

— Господи, нет. Я гораздо больше времени провожу, выслушивая мужчин, чем лаская их. Иногда мне кажется, что их любимый женский орган — это ухо!

К вечеру мы подобрали для меня дом. Он был маленьким, но с приятными пропорциями. Для друзей там имелась гостиная, для любовника — великолепная спальня.

И главное — для меня самой — там была библиотека!

Семь обязанностей куртизанки:

Знать и понимать его

Быть его отрадой и огнем

Быть частью его круга

Поддерживать его в его устремлениях

Вести остроумные беседы и дарить нежные прикосновения

Утешать тех, кто в этом нуждается

Давать силу тем, кто слаб

— Не думаю, что мне понравится мужчина значительно старше меня, — сказала я Лебеди однажды утром, когда мы сидели за чаем, составляя список возможных клиентов.

Мой милый домик на чудесной площади был выкуплен и обставлен, на что, однако, ушла весомая часть моего личного наследства. Мы весело провели время, подбирая декор. Я остановилась на цветах драгоценных камней. Насыщенным оттенкам сапфира и роскошным рубиновым тонам предстояло оттенять мою кожу и намекать благодарным любовникам на предпочтительные цвета их подарков.

И не будем забывать о комфорте. Пока тетушка Берил в блаженном неведении планировала свадьбу, нисколько при этом не ограничивая себя вкусами невесты, я покупала толстые ковры, глубокие мягкие кресла и одну великолепную кровать. К счастью, Лебедь знала всех добросовестных продавцов подержанной мебели в городе.

Я задумчиво пожевала лимонное печенье и продолжила:

— Если он будет намного старше меня, то может возомнить себя кем-то вроде моего дяди и решить, что имеет право мною командовать.

Лебедь задумчиво кивнула.

— Да, лучше начать с кого-нибудь, с кем ты легко справишься. — Она расплылась в улыбке. — Хотя я сомневаюсь, что сам принц-регент устоит перед твоей необыкновенной грудью.

Я закатила глаза.

— Но ведь не все мужчины одержимы грудью?

Лебедь рассмеялась.

— Хвала небу, нет, иначе я очутилась бы в работном доме.

Мы сидели в ее чудесной гостиной, непринужденная элегантность которой быстро стала для меня необходимостью. Каждый день я с ужасом думала, что мне придется оставить этот красивый дом и вернуться к тяжелой, громоздкой мебели и темным, удушливым комнатам тети Берил. Поэтому я регулярно испытывала на прочность рамки дозволенной мне свободы. Силле слишком нравились наши прогулки, чтобы она хоть словом обмолвилась о них моим родственникам. Кроме того, я усыпляла тетину бдительность рассказами о мифической дружбе, которая якобы завязалась у меня с компаньонкой баронессы — пожилой женщиной, которую я в глаза не видела, но которая, как мне представлялось, ужасно скучала от размеренного образа жизни баронессы.

Каждый день я возвращалась домой, вооруженная сочными, но безобидными светскими сплетнями, которые поставляла мне Лебедь, и это делало мою ложь весьма убедительной. Я не обманщица по натуре, но, в моем представлении, мне была объявлена война и я считала себя вправе прибегнуть к отчаянным мерам, чтобы выиграть свою свободу.

Скоро я буду независимой женщиной и жить в собственном доме! Ободренная этой перспективой, я принялась выбирать себе первого покровителя.

Собеседование потенциальных ухажеров получилось у нас гораздо комичнее, чем следовало бы. Лебедь составила список джентльменов, исходя из моих пожеланий и собственного знания света. Все они были довольно молодыми, неимоверно богатыми и холостыми.

Я знала, что в представлении большинства светский брак — по сути деловое соглашение, объединение родословных и собственности. Но я по-прежнему не могла расстаться с наивными грезами об истинном браке. Точно так же, как дети отказываются верить, что на свете нет никаких волшебных единорогов. Как бы это глупо ни звучало, я не хотела оказаться в роли человека, который может нанести вред этому мифическому существу.

Когда мы перешли к самой процедуре отбора, я очутилась в крошечной темной комнатушке за гостиной. Передо мной была маленькая светлая точка, которая превращалась в смотровой глазок, стоило прильнуть к ней лицом. Отсюда довольно хорошо просматривалась гостиная, включая диван, камин и великолепную арфу Лебеди.

Я достаточно многому научилась у Лебеди, чтобы сообразить, каким эротическим целям могла служить подобная комната. У меня всегда было буйное воображение. От таких мыслей по коже побежали сладострастные мурашки.

Когда мистера У. провели в комнату и попросили подождать Лебедь, я с первого взгляда прониклась к нему симпатией. Разумеется, я и раньше видела его, но издалека. Его круг был несколько выше общества моих родственников. Он был высоким мужчиной лет тридцати с небольшим, довольно хорошо сложенным. Волосы у него были темными, а кожа светлой. Любители римских профилей нашли бы его лицо безукоризненным. Лебедь предупреждала, чтобы я не судила по одной только внешности, но пока я не находила причин вычеркивать мистера У. из списка. Он был богат, влиятелен и, предположительно, неглуп. Я с нетерпением ждала его ответов на вопросы Лебеди. Она должна была вот-вот к нему присоединиться…