Семь дней в мае - [15]

— Я работаю для института Гэллапа, — заговорил посетитель, подчеркивая своим южным произношением, что он уроженец Джорджии, — и пришел узнать, что вы думаете о Джордане Лимене. Есть же кто-то, кому он нравится… Привет, господин президент!

Реймонд Кларк улыбался такой же широкой, как и вся его физиономия, улыбкой; казалось, он улыбался даже складками кожи под подбородком. Лимен громко рассмеялся. Как всегда, настроение у него улучшилось при одном только появлении младшего сенатора от штата Джорджия — его частого компаньона во время завтрака.

— Запишите, что я еще не решил, — в тон ему ответил Лимен. — А что вы сами думаете?

— Я? По-моему, он умный старик, но несколько опережает свою эпоху, вот и все. — И тут же уже обычным, без южного акцента голосом добавил: — Но ничего, Джорди, все обойдется.

Официант подал яичницу с беконом, подсушенный хлеб и свежий кофе, и они принялись за еду. Лимен мысленно спросил себя, понимает ли Кларк, как много значит для него их дружба. Среди всех друзей Лимена в Вашингтоне Кларк занимал особое место, их тесная дружба была прежде всего личной, а уж потом — по стечению обстоятельств — политической.

Широкая публика знала Рея Кларка как политического антрепренера Джордана Лимена и человека, заключившего сделку с губернатором штата Нью-Йорк Винсентом Джианелли. Убедившись, что у него нет дальнейших шансов быть выставленным на пост президента, Джианелли согласился дать команду всем своим сторонникам поддержать Лимена. И действительно, кандидатура Лимена была принята в Чикаго уже после третьего тура голосования.

Но никто не знал, что лет за двадцать до этого Кларк преподнес Джордану Лимену куда более ценный подарок.

Произошло это в Корее, где оба они, офицеры, призванные в 1951 году из резерва, командовали расположенными плечом к плечу пехотными взводами. Однажды туманным утром, когда они, получив инструктаж перед наступлением, только что вернулись в траншею, Лимен вдруг сдал: зубы у него стучали от озноба, в глазах стояли слезы беспомощности, он впал в состояние полной физической и моральной прострации.

Кларк слегка подтолкнул его:

— Возьми себя в руки, мой мальчик янки. — Он назвал своего дружка из Огайо так, как южане уже давно называли северян. — Пошли-ка!

Лимен даже не шевельнулся.

— Черт побери, Джорди, довольно! — решительно, но тихо, чтобы не услышали солдаты, сказал Кларк.

И снова ни звука, ни движения.

Кларк встал между Лименом и солдатами, заставил его войти в блиндаж и раза четыре с силой ударил по щекам. С полминуты они стояли нос к носу, пожирая друг друга взглядами.

— Ну, теперь ты пришел в себя, Джорди? — спросил Кларк.

— Да, Рей. Пошли.

В тот день Кларк был ранен в руку осколком мины; это произошло почти сразу после того, как Лимен лично подавил гранатами два пулемета противника и обеспечил обоим подразделениям успех атаки. При первой же возможности Лимен разыскал полевой госпиталь, куда эвакуировали Кларка.

— Рей, — заговорил он, — я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня вчера утром. Ты вздул меня и тем самым спас не только жизнь, но и еще кое-что поважнее.

— Знаешь, Джорди, — ответил Кларк, волнуясь и понижая голос, так как госпитальная палатка была переполнена, — что касается меня, то я ничего не видел и не слышал. С тобой произошло то же, что происходит с миллионами других, и если ты действительно умен, в чем я не сомневаюсь, то начисто выбросишь из головы все, что случилось. Я никогда не заикнусь об этом — ни тебе, ни другим.

И Кларк сдержал слово. Больше того, всякий раз, когда Лимен начинал вспоминать тот инцидент, Кларк переводил разговор на другую тему. О чем бы ни шла речь, он старательно избегал выражений, которые могли бы напомнить Лимену то утро, и никогда больше не называл его «мальчик янки».

Однако сам Лимен, несмотря на все свои старания, не выполнил совета Кларка все забыть. Случай на фронте еще долго преследовал его во сне. Даже сейчас раз или два в год он снова переживал все случившееся в своих сновидениях. Ни тесная политическая связь с Кларком, ни их постоянное дружеское общение не помогли ему забыть прошлое. Всегда в самые острые политические моменты под руками был Кларк — и когда Лимен баллотировался на пост губернатора штата Огайо и надо было произнести решающую речь, и когда его выдвинули кандидатом в президенты, и в тот зимний вечер прошлого года, когда Лимен решил уломать несговорчивый сенат и заставить его утвердить договор о разоружении. Лимен не признавался даже самому себе, как он, Кларк, нужен ему. Всякий раз, обращаясь к своему другу за помощью, он находил для этого все новые причины: то способность Кларка принимать правильные решения, то его заразительный юмор, то его здравый смысл, то его общительность. Как бы то ни было, в нужное время Кларк всегда оказывался на месте.

Президент стряхнул с пальцев крошки хлеба и возобновил разговор.

— Я солгал бы тебе, Рей, если бы сказал, что мне безразличны результаты опроса. Это не так. Однако я уверен, что заключение договора было разумным делом. Посмотрим, что покажет опрос осенью этого года.

— Не спорю, господин президент… Джорди… сэр. Если нас попытаются обмануть, мы снова начнем делать бомбы. В любом случае к осени ваше положение упрочится, — ответил Кларк, умышленно произнося отдельные слова с южным акцентом.