Семь даосских мастеров. Древняя традиция бессмертных - [51]

Намерением Цю Чанчуня было дать понять Ван Юню, что, если тот не прекратит своих злодеяний, его ждет большое несчастье. Но вместо того чтобы внять словам даоса, Ван Юнь, злобно сверкнув глазами, сказал:

— Что за чушь ты несешь, негодный монах? Мне не нужны ваши буддистские и даосские наставления. Убирайся прочь, пока я не спустил на тебя собак!

— Сударь, — мягко ответил Цю Чанчунь, — я просто проходил через вашу деревню, и все, о чем я прошу, — это немного еды.

— Ха-ха-ха! — расхохотался Ван Юнь, глядя на своих слуг. — Этот монах хочет есть. Давайте-ка накормим его!

Он что-то шепнул одному из слуг, и тот сбегал в конюшню и вернулся с лопатой лошадиного навоза. Ван Юнь взял у него лопату и вывалил содержимое на Цю Чанчуня со словами:

— Вот тебе твой ужин!

Тот остался невозмутимым и лишь сказал:

— Не стоит издеваться над бедным старым монахом.

Все это время Чунь Хуа стояла за колонной. Ей было невыносимо видеть жестокое обращение своего хозяина и его слуг с этим нищим монахом. После ухода Ван Юня она подбежала к Цю Чанчуню и пролепетала:

— Мастер, вот тут несколько рисовых лепешек. Возьмите их, чтобы вам не пришлось голодать сегодня ночью.

— Сегодня я пришел не за едой, — ответил Цю Чанчунь, — я пришел предупредить твоего хозяина, что, если он не оставит своих неправедных дел, беда придет в его дом. Но он не внял предостережениям, и теперь закон кармы позаботится о том, чтобы он не смог избежать того, чего заслуживает. Но поскольку ты не участвовала в его злодеяниях, мое предупреждение теперь относится к тебе. — Цю Чанчунь увлек девушку к группе растущих неподалеку деревьев и зашептал ей на ухо: — Если ты увидишь, что глаза львов у входа в дом стали красными, тут же беги в храм Гуань Инь и оставайся там, на холме, около двух часов. Что бы ни происходило, не возвращайся в дом Ван Юня в течение этого времени! — Сказав это, Цю Чанчунь исчез.

Чунь Хуа вернулась в дом. Внешне она вела себя, как будто ничего не произошло, но слова Цю Чанчуня не выходили у нее из головы. Каждое утро она выходила из дома и проверяла глаза двух каменных львов, установленных у парадного входа. Так продолжалось два месяца. Однажды, когда она, как обычно, шла проверить глаза львов, ее остановил мальчик-пастушок и спросил:

— Простите меня за любопытство, но вот уже два месяца каждое утро, когда я выгоняю коров в поле, я вижу, что вы зачем-то идете к этим львам и внимательно их осматриваете. Что в них такого особенного?

— Мальчик, — ответила Чунь Хуа, немного смутившись, — дело в том, один даосский монах, приходивший сюда просить милостыню, сказал мне, что, как только глаза львов станут красными, я должна немедленно бежать в храм Гуань Инь и оставаться там по меньшей мере два часа. Вот почему я проверяю глаза этих львов каждое утро.

Услышав ответ Чунь Хуа, пастушок лишь мило улыбнулся, а про себя подумал: «А не подшутить ли мне над этой служанкой?» Той же ночью он раздобыл где-то красной краски и покрасил ею глаза львов, а сам спрятался за деревом неподалеку, чтобы не пропустить утреннего прихода Чунь Хуа. А она тем временем лежала в постели и не могла заснуть. Непонятно почему ее сердце бешено колотилось. Девушка села на кровати, и холодная испарина выступила у нее на лбу. Внезапно ей в голову пришла мысль: «Пойду-ка проверю глаза львов!» Она вскочила и побежала к парадному входу. Увидев, что глаза у львов красные, Чунь Хуа обомлела и стремглав бросилась на холм, к храму Гуань Инь. А разбираемый любопытством пастушок, увидев это, побежал вслед за ней. Как только они оба достигли храма, раздался оглушительный удар грома, хлынул ливень и затряслась земля. Чунь Хуа и мальчик-пастушок забились под алтарь и в страхе вцепились друг в друга. Издалека до них доносился ужасный грохот рушащихся домов и падающих деревьев. Лишь с рассветом служанка и пастушок осмелились покинуть свое убежище. Потрясенные, молча шли они к деревне. Подойдя ближе, они увидели, что дом Ван Юня исчез с лица земли. Там и сям лежали вырванные с корнем деревья, но не было и следа жизни. Толпа собравшихся крестьян обсуждала происшедшее:

— Небожители, должно быть, велели божествам реки снести этот проклятый дом с лица земли, — говорил один старик. — Кармическое возмездие в конце концов настигло Ван Юня и его заносчивых слуг!

Тут крестьяне заметили подошедшую Чунь Хуа.

— Чунь Хуа, — обратился к ней один пожилой крестьянин, — твой хозяин и его слуги пропали в наводнении, которое было вызвано землетрясением этой ночью. Каким чудом тебе удалось спастись?

Девушка рассказала, что ее предупредил один даосский монах. Люди покивали и сошлись во мнении, что этот монах, должно быть, Бессмертный, посланный Небом, чтобы предупредить о грозящей беде тех, у кого доброе сердце. Одна из женщин обратилась к Чунь Хуа:

— Ты же лишилась дома, бедняжка… Что же ты будешь делать?

— Я буду ухаживать за храмом, который спас мне жизнь. Попробую собрать денег на его починку и поселюсь там. Теперь, когда поместье и все имущество моего хозяина исчезли в мгновение ока, я понимаю, как иллюзорны богатство и любые материальные вещи.