Семь бойцов - [32]

— Да.

— Что нового?

— Сегодня нам солоно пришлось, — признался я.

— Я слышал, утром были потери. Что произошло?

— Мы уже отбили атаку, как прилетели самолеты.

— Вас обнаружили?

— Да.

— Сегодня же ночью нужно перейти реку.

Мы ускорили шаг. К окопам добирались по опушке, с северной стороны. На стволах сосен блестела смола. Запах хвои опьянял. Казалось, что в этой шершавой коре таится корень жизни.

Там, где тропа делала крутой поворот, нам навстречу показались бойцы в новеньких итальянских мундирах. Я насчитал полсотни человек, на самом же деле их было больше. Они не походили ни на одну из наших частей. В середине колонны шли три девушки. У одной из них из-под пилотки с красной звездой вываливалась тяжелая коса. На плече девушка ловко несла небольшой карабин.

У них было много пулеметов, даже слишком много. Позади пулеметчиков шли вторые номера с запасными дисками. «Почему у них так много автоматического оружия? — еще раз подумал я. — Сколько же им нужно патронов? Всему взводу придется превратиться в носильщиков…» Но тут меня осенило: ведь они первыми пойдут на прорыв! Бой наверняка будет коротким, и потому нужно много автоматического оружия!

— Это отставший взвод пролетеров[12] проговорил комиссар.

— Они идут впереди, вот и забирают трофеи… — ответил я.

Громыхали орудия бригадной артиллерии: нужно было расстрелять все боезапасы. А потом пушки закопают в землю, как закопали тяжелые минометы. Что делать! Если мы хотим прорваться, необходимо освободиться от тяжелого оружия…

— У окруженных обычно два выхода, — продолжал Минер, — или прорваться, или сдаться. Сдаваться — не в наших правилах. И чем больше гитлеровцы стремились захватить нас, тем сильнее мы сопротивлялись. Никто не думал о капитуляции, хотя у противника налицо были огромные силы, фашисты не признавали нас как армию, убивали пленных, но, несмотря ни на что, мы не собирались бросать оружие.

Глупо было бы недооценивать врага. Мы понимали, что немцы приложат все силы, чтобы не дать нам выскользнуть. До сих пор мы защищали тыл наших войск. Три дня назад связь, с главными силами была потеряна. Мы оказались в котле.

— Как обстоят дела внизу, у реки? — спросил меня ротный комиссар. — И как вообще на фронтах?

— Я знаю, что наши дважды прорывались на одном и том же участке.

— Значит, это самое слабое место у них. Немцы, конечно, постарались закрыть брешь…

Мы находились от передовой не больше чем в полутора километрах. Когда мы останавливались, бойцы садились кто на пни, кто на землю. Никто не курил. Разговаривали шепотом. Нас было пятьдесят человек. Двумя взводами командовали уже закаленные в боях офицеры. Третий же был совсем молодым, почти мальчиком. Его только сегодня назначили на эту должность вместо погибшего командира.

Как и все, я волновался в канун боя. Кто такой Лер? Я не хотел верить басням, будто у него сто тысяч солдат.

— Ты пойдешь первым, Минер! — приказал мне командир.

Меня заменил отделенный Хильмия. Возле нас находились еще две роты. По хрусту веток мы догадывались, что к нам подстраиваются все новые силы. В окопах наверху никого не осталось.

Луна еще не взошла. На небе высыпали звезды, но их постепенно закрывали сгущающиеся тучи, я прислушивался к ночным звукам: где-то недалеко разбирали боеприпасы, бросали ненужное снаряжение, скидывали с лошадей вьюки.

— Хильмия, — спросил я отделенного, — как ты думаешь, будет дождь?

— Наверное.

— Хорошо бы завтра утром.

— Не люблю дождь, — возразил Хильмия.

— А я вот не люблю самолеты, — сказал кто-то рядом со мной. — Если пойдет дождь, самолетов не будет.

На дальних склонах продолжался бой, мы видели вспышки орудийных залпов. Мимо нас пробегали санитары с носилками. Солдаты нет-нет да и задевали прикладами за стволы деревьев. В лесу вообще шло большое движение, и трудно было поддерживать тишину, хотя командиры и отдавали распоряжения приглушенными голосами.

Вскоре пошел дождь. Мы двигались медленно, все время по лесу, по крутой тропе, петлявшей вдоль обрыва. Часто приходилось идти в цепочку по одному. Здесь же несли раненых. Взводы то и дело сбивались в кучу, напирая друг на друга, когда впереди образовывались пробки. И снова, в который раз, мы вынуждены были останавливаться. Чуть продвинемся вперед — и снова затор.

Я решил разведать, как там — впереди. Свернул в сторону, пришлось пробираться через поваленные деревья, перепрыгивать канавы. И наконец, попал на забитую людьми поляну. При свете луны я увидел длинную колонну — без конца и края…

Пришлось немало помучиться, пока нашел своих. Командир вопросительно посмотрел на меня. Я махнул рукой:

— Забито!

Мои товарищи спали, прислонившись друг к другу, не выпуская из рук винтовок. Я подсел к ним и мгновенно погрузился в сон. Через несколько минут впереди зашлепали ноги. Я растолкал Хильмию. Прошли еще метров двадцать и опять стали, потом снова пошли. Дождь стекал за шиворот. Усталость валила нас с ног.

Когда мы вновь остановились, я пошел проверить людей. Во втором отделении не хватало двоих.

— Они только что были, — убеждал меня юный командир.

— Может, заснули и теперь не могут нас найти?

— Не знаю. Кой черт их заставил уйти? Когда мы в последний раз пошли, я проверил всех дремавших… — Он немного замешкался и отвел меня в сторону: — Сбежали они.