Семь бед - один ответ - [9]

Жомов уменьшил свое рвение по уничтожению местной фауны и убирал с дороги лишь то, что действительно мешало пройти. Впрочем, таких препятствий было немного, поскольку относительно ровная часть скалистого берега значительно увеличилась. Более того, уже успевшие намозолить глаза горы, судя по всему, не более чем в километре прямо по курсу заканчивались, отступая куда-то на север.

Впрочем, север в этой части света друзья смогли определить лишь довольно относительно. Направление они выдерживали именно то, которое указал Горыныч, однако тот и сам не понимал, что за местный леший дернул его за язык сказать именно о двух кабельтовых к норд-осту. Да и про адмирала Тирпица он в жизни не слыхал. История Земли в его измерении – предмет факультативный, и ходить на него совсем необязательно. Тем более второгодникам начальных классов!

Пока три ошалевшие головы Горыныча телепатически спорили между собой о причинах, побудивших буйную среднюю черепушку нести несусветную чушь, его толстоватый рикша следом за Рабиновичем и Жомовым мчался со всех ног в сторону многочисленных дымов, уже отлично видных с земли. Собственно говоря, всем было абсолютно по барабану, что’ именно там впереди загрязняет девственный воздух – эскадра Тирпица или цементный завод – главное, что столько дыма могли произвести только люди. А ничего другого уставшим, измученным и озверевшим от отсутствия возможности хоть кого-нибудь разогнать или забрать в «трюм» ментам и не требовалось.

– Ох, ни хрена себе! – возмутился Жомов, тормозя на краю плато, словно паровой каток на повороте. – Это что еще за беспредел?

Дальше дорога уходила вниз. Собственно говоря, сказать, что она уходила, было не совсем правильно. Если здесь и была когда-то какая-нибудь дорога, то она точно давно ушла, оставив за собой усеянный валунами склон. Спуск вниз был довольно крутым, зато сразу за ним лежало дивное в прошлом плато, ныне оскверненное многочисленными пожарами.

Внизу, на берегу довольно симпатичного залива, на берегу узкой речки некогда стояла небольшая деревня. То, что она собой представляла раньше, сейчас разобрать было трудно, поскольку большинство домов полыхали вовсю. Впрочем, если судить по корявому строению на небольшой возвышенности чуть вдали от берега, шедевров архитектуры в этой части света явно не существовало. Само по себе оно представляло редкостную помесь свинарника с водонапорной башней, да к тому же было окружено частоколом из заостренных бревен, по углам которого торчали косые башенки со съехавшими, как у рокеров после удара Вани Жомова, крышами. Ну а дополняли антураж окружающего пейзажа несколько корявых одномачтовых лодок около деревянного заплесневелого пирса.

– Вот это да! Дракары, – пробормотал изумленный Попов, юзом тормозя около Жомова.

– Да мне по хрену, драные это куры или ощипанные петухи! – рявкнул на него Ваня. – Ты посмотри, что внизу творится.

Андрей посмотрел вниз и покачал головой. Там, на берегу залива, между полыхающих домов метались какие-то люди. Впрочем, с представителями гомо сапиенс у этих существ было весьма отдаленное сходство. Большинство из тех, кто носился по берегу, скорее напоминали озверевших после литра самого крепкого самогона пещерных медведей, чем кого-либо другого. Одетые в какие-то шкуры и столь же мохнатые башмаки, с рогатыми шлемами на заросших бородами мордах, аборигены бегали взад и вперед между горящих строений, вопя и размахивая мечами довольно угрожающего вида. А прямо перед обрывом, на котором стояли менты, два мохнорылых изувера хохоча тащили к кораблям полураздетую женщину.

– Либо мы оказались на съемках нового блокбастера Никиты Михалкова под названием «Без цирюльника и не в Сибири», либо наш самолет при совершении рейса Англия – Отдел внутренних дел совершил вынужденную посадку бог весть в каком времени, – меланхолично проговорил Сеня Рабинович, не отрывая взгляда от зрелища первородного буйства. – Надо бы кого-то убить.

– А что сразу Попов-то?! – возмутился Андрюша, приняв на свой счет последнюю реплику. – Вы, между прочим, сами половину ингредиентов собирали!

– Да пошел ты со своими стонами прокурора жалобить! – отмахнулся от него Жомов и, хлопнув Рабиновича по плечу, спросил: – Ну что, Сеня, пошли разомнемся?

– А оно нам надо? – Рабинович удивленно посмотрел на друга. – Что мы с этого будем иметь?

– Вот морда торгашеская! – изумился Ваня. – Вместо того чтобы, блин, собственную выгоду высчитывать, мог бы подумать о чести этого, как его?.. Ну, блин, как форму-то по-другому называют?

– Мундир, – оторопело ответил Сеня, не ожидавший от Жомова столь возвышенных мотивов.

– Вот именно! О чести мундира нужно думать, – рявкнул Жомов, от нетерпения притоптывая на месте. – Мы, может быть, вообще единственные менты на сотню километров. Так кто тут тогда за порядком следить будет? А то посмотри, как гопота распоясалась! Совсем страх потеряли.

– Дорогой ты мой омоновец, ты зенки-то разуй! – возмутился Рабинович. – Тут тебе не митинг протеста, а война идет. И вообще, мы не у себя дома. Тут совсем другие обстоятельства.

– И еще нужно напомнить вам, господа, – встрял в дискуссию отогревшийся Горыныч, – что, поскольку вы еще не вернулись домой, судьба вашего мира висит на волоске. Если хоть один из вас погибнет…