Сельскохозяйственные истории - [52]

С утра я попросила кухарку напечь пирогов, а в обед, груженая тяжелой корзиной, отправилась к уютному местечку за дровяным сараем на ферме господина Стана, где хозяин и несколько его толковых батраков собирались, чтобы перекусить в перерыве между работой. Пироги должны были стать ключевым аргументом к тому, чтобы меня приняли в их теплую компанию. Как говорит няня: «на голодный желудок и пони не добрее горгульи» — нужно верить старым мудрым женщинам.

Будущие «пони» сидели на чурбачках: в одной руке краюха хлеба с сыром, в другой — кружка с молоком. Господин Стан возвышался над всеми, но не привлекал столько внимания, как старик с пегими бакенбардами, в полосатых брюках и шляпе, которую несколько лет назад выкинул на свалку какой-нибудь франт, а заботливая рука дала новую жизнь при помощи петушиных перьев и подвявшей грозди рябины.

— Та самая? — спросил старик у господина Стана при моем приближении.

Фермер кивнул. Похоже, что в нашей глуши не найти развлечения интересней, чем наблюдение за моими сельскохозяйственными потугами. Я не против такой популярности, если она пойдет на пользу делу.

— Добрый день! — моя улыбка была немного наивной, но крайне доброжелательной. По плану она должна была вызвать в суровых сердцах тружеников желание взять надо мной шефство. — А я вам пирожков принесла!

— Добрый день! И дорого нам встанут ваши пирожки, леди? Я от прошлых подарков все никак не отойду, — посмеялся фермер, хотя корзину не только взял, но и тут же запустил в нее руку.

— Недорого. Я же просто зашла поболтать по-соседски. Мне и десяти минут будет достаточно.

— А девка-то, по всему видать, не дура, раз с едой пожаловала, — толкнул один батрак другого в бок. Я решила не задирать носа на такое обращение, а счесть его за комплимент. А увидев, что принесенные пирожки стремительно и неумолимо находят свой путь к желудкам собравшихся, уже по-свойски изложила им суть своей проблемы.

— Сеять, значит, собрались, — крепкий жилистый старик в «щегольской» шляпе затолкал табака в трубку и раскурил ее. В пыльных морщинах вокруг его глаз, обратившихся на низкое осеннее небо, пряталась усмешка. — Ну так вот… Записывать будете?

Я кивнула, несмотря на сдавленный смех окружающих, и достала из кармана сложенный вчетверо листок и графитовый карандаш.

— Ну так вот, еще мой дед сказывал: ежели выбежавший на поле рыжий кролик почешет левое ухо — так засевай озимые через три дня.

— Именно рыжий и именно левое? — спросила я с подозрением, так и не притронувшись карандашом к бумаге.

Старик только неодобрительно покачал головой и прицокнул языком:

— Ну вы же дама образованная, так понятие надо иметь: рыжих кроликов у нас с роду не водится, а если б и водились, то по полям им неча бегать. Увидели рыжего кролика — так сразу ясно, то полевик перевоплощенный. Только виду подавать нельзя, что приметили: он хоть и нечисть, а уважение тоже любит.

Батраки согласно закивали. Я боролась с искушением и любопытством, но все же проиграла (в основном последнему):

— И вы, правда, в полевиков этих верите?

— Леди, так и вы же в магию верите, — развел огромными, с навечно въевшейся грязью, руками один из батраков.

— Магия — это наука, она подчиняется определенным законам, ее можно посмотреть и иногда даже потрогать. А ваших полевиков я в жизни ни разу не видела, хотя и выросла в этих краях, — резонно ответила я.

— Эк, эта столица молодежи-то голову забивает, — старик с бакенбардами яростно запыхтел своей трубкой, скрываясь в клубах белого дыма. — Вот и год назад к нам один студентус приезжал, говорил, будет писать эту…как ее…дис… диссар…

— Диссертацию, — уточнил господин Стан, и все посмотрели на него с уважением.

— Ее самую, — важно подтвердил старик, а затем, подняв к небу заскорузлый палец, видимо, чтобы показать, что и он не лыком шит и кое-какое образование имеет, провозгласил. — «Феномен исчезновения мелкой нечести сельскохозяйственных районов Грелады в рамках глобального магического похолодания»!

Была выдержана пауза, чтобы собравшиеся прониклись и оценили выдающиеся способности рассказчика по части запоминания малопонятных слов.

— Энтот студентус на окраине Кладезя поселился, а там день-деньской по окрестным полям-болотам лазил, даже на кладбище ходить не постеснялся. А потом и заявляет: дескать, никого не нашел, округа пуста, магический фон нулевой, значится. Мы уж его-дурня увещевали: дескать, ты вот в село придешь бездельником дорожки затаптывать, к тебе и не всякий крестьянин выйдет здороваться — так чего ж ты хочешь от Хозяев полей? Не поверил: нет, говорит, пусто тут. Еще и доказывать свою правоту собрался собрался, говорит: сейчас заклинание прочту, что всю нечисть выявляет, так и сами увидите. Обратно в поле пошел. Ну а уж мы, деревенские, не будь дураки, от него подальше держимся. Читать заклинание начал: руками машет, ногой топочет, слова бранные ненашенские кричит. Как оторался, так и стоит довольный и важный: с минуту никого не было. Потом подкочник к нему выполз мелкий, да дохлый. Он эту тварюшку за хвост поднял и нам показывает: вот, дескать, последний реликт — дорожите, мужичье. А потом за этим реликтом вдруг нечисти как повалило! Из-за каждого куста: и полевики, и лесовики, и норники, уж подкочников и не считаю, даже болотник появился! Боги мне свидетели, я того студентуса зауважал: в жизни не видел, чтоб человек так шибко бегал. Ему бы на соревнованиях в праздник солнца бегать! Две коляски обогнал и одного конника! С тех пор у нас нечисть вся с интересом стала: на обычных людей и не посмотрит, а стоит какого самого завалящего студентуса унюхать, так и прет, так и ластится — спасу нет! Даже школьникам и тем раз в месяц перепадает.