Сельскохозяйственные истории - [28]

— Ну смотрите, если упадете в обморок — больше я вас никуда не возьму.

Да мне, собственно, и не надо. На территорию коллективного хозяйства я попала, оставался сущий пустяк: выяснить в какой стороне тут поле с марью. Только вот этот сущий пустяк я так и не удосужилась обдумать, увлеченная праздной болтовней сэра Мэверина.

В доме больного пахло лекарствами, но не было тяжелого духа болезни — значит, рана заживала хорошо, по крайней мере, мне так казалось. Чтобы хоть как-то оправдать свое присутствие, я добросовестно взялась за кувшин с водой полить доктору на руки, пока Михей раскрывал докторский саквояж и раскладывал инструменты.

— Вам не кажется, что для пущего эффекта надо бы заставить вымыть руки и вашего ассистента тоже? — деликатно намекнула я, кивнув на брата. А то толку от всех санитарных предосторожностей, если Михей начнет подавать инструменты грязными руками.

— Вы правы, недосмотрел.

— Он и сам должен был сообразить, — с нажимом заметила я, зная, что это заявление станет началом конца. Михей увлекался профессией ровно до первого замечания, высказанного в его адрес, дальнейшее быстро разочаровывало. Легко восхищаться красивой посадкой кавалериста, но трудно чистить лошадь.

В этот момент я заметила, что больной смотрит на нас круглыми от ужаса глазами.

— Не волнуйтесь, мы всего лишь добровольные помощники, ну или, вернее сказать, ученики, — попыталась успокоить его я, а то, глядя на количество сопровождающих доктора, можно было решить, что намечается как минимум ампутация. — Ничего страшного не происходит.

Последняя фраза была явно лишней. Потому что, как правило, после слов «ничего страшного» именно все самое страшное и начинается. В общем, больной попытался бежать, мы втроем его еле остановили, и то только после грозного окрика жены страдальца, призвавшей перестать трусить и отдаться в целительные руки доктора.

Не знаю, как там насчет целительности, но изрядной ловкостью эти руки обладали. Сэр Мэверин с такой сноровкой и аккуратностью снимал бинты (игнорируя вопли больного), что я поневоле прониклась к нему уважением, которого теперь во мне не могли поколебать никакие легкомысленные байки и рассуждения о лени.

Я отвлеклась всего на секунду, чтобы поставить на место кувшин и свернуть полотенце, а когда повернулась обратно, ко мне под ноги тряпичной куклой уже оседал Михей. На пару с женой больного мы едва успели подхватить горе-медика, прежде чем он полностью отключился. Отлично, братец — лучше раньше, чем позже! Упасть в обморок сейчас гораздо предусмотрительнее, чем через два месяца таскания докторского саквояжа.

Вместе с катонкой я вытащила Михея во двор на воздух, и стала брызгать брату водой на лицо, надеясь привести того в чувства. Возвращаться не имело смысла: сэр Мэверин справится и без моей незаменимой помощи, честь семьи, которую Михей в буквальном смысле уронил на пол, теперь уже не восстановишь, а вот время для маневра на маревое поле мне было крайне необходимо.

Несостоявшийся доктор застонал, приоткрыл глаза, приподнялся на локте и сказал неприличное слово, за что я тут же выплеснула ему в лицо остатки воды из кувшина.

— Это чтобы ты окончательно пришел в себя и понял, где находишься, — пояснила я обиженно моргающему брату и сунула ему в руки пустой кувшин. — В дом не ходи, а когда выйдет доктор, первым делом как следует перед ним извинись и потом помоги донести саквояж.

— Это я что, в обморок хлопнулся? — все еще не вполне понимая, на каком он свете, спросил Михей.

— Еще как хлопнулся, — я решила приукрасить его подвиги. — Стук был такой, что в доме картины со стен попадали. Ты голову-то проверь, не раскололась ли?

— Да нет, вроде, — брат доверчиво пощупал затылок.

— Вот-вот, сегодня нет, а завтра да. Врач вообще опасная и неблагодарная профессия, — с ложным сочувствием я похлопала его по плечу.

Главное, ни от чего не отговаривать, а то из упрямства ведь не откажется носить за доктором чемодан. А так, глядишь, сопоставит боязнь вида крови с суровыми врачебными буднями, да и придет к правильному решению.

Ладненько, брата оживила — пора провести ориентирование на местности. Где поле я не знаю. Вопросы к катонцам приведут к еще большим вопросам с их стороны. Хотя… марь видно издалека — главное найти дерево покрепче…или…

Я задумчиво обратила внимание на водонапорную башню посреди двора. Она была выше всех зданий в округе, да еще вдобавок — будто сама судьба подсказывала мне путь — снабжена длинной лестницей. Лазанье по деревьям отменяется.

Я оглянулась по сторонам: двор был пуст. Начало осени — вовсе не пора для праздного времяпровождения. Вполне успею добраться до середины лестницы, прежде чем меня кто-то заметит — а там попробуйте снимите! Сестра милосердия на водонапорной башне — это вам не кошка на заборе.

Отчетливо понимая всю нелепость ситуации, я резво пересекла двор и стала взбираться по лестнице. Наверно, был какой-то другой, более дипломатичный и менее глупый способ разузнать все что надо, но, раз уж события так удачно занесли меня в нужное место, искать этот способ было некогда.

До верха я добралась с трудом, периодически наступая на край собственного подола. Но все же добралась. Оу! Высоко-то как! Даже кажется, что лестница немного крутится под ногами или мир крутится вокруг лестницы? Лучше не опускать глаза вниз, это явно лишает меня боевого настроя и порождает малодушное желание позвать на помощь. Вокруг до самого горизонта простирались поля, посреди них, в уютной ложбинке между двумя пологими холмами, приютились черепичные крыши Кладезя, виден кусочек фермы господина Стана и трубы новой фабрики, наше же имение скрывается где-то по другую сторону холмов. Я повертела головой в поисках сиреневых пятен маревых полей. Их было на удивление много по всей округе, а ближайшее находилось всего-то в пяти минутах ходьбы — должно быть, именно оно и принадлежит катонскому хозяйству. Этак я до обеда обернуться успею.