Сэлинджер - [4]
: Сэлинджер был приписан к Двенадцатому пехотному полку. Думаю, он высадился вместе с полком в 10.30 утра, почти через четыре часа после начала высадки. Но в изданной армией США официальной History of the Counter Intelligence Corps («Истории армейской контрразведки») сказано, что «четвертое подразделение контрразведки сошло на берег с Четвертой дивизией на штурм участка «Юта» в 6.45 утра». Это значит, что контрразведывательное подразделение, в котором служил Сэлинджер, пошло на берег с Восьмым полком, который шел на острие высадки Четвертой дивизии.
Дэвид Шилдс: Очевидец высадки в Нормандии Вернер Климан, служивший переводчиком в Двенадцатом пехотном полку и друживший с Сэлинджером, сообщил, что в день начала вторжения во Францию Сэлинджер высадился во второй волне.
Алекс Кершо: В день высадки в Нормандии Сэлинджер находился на битком набитом солдатами десантном корабле, приближавшемся к берегу. Многие из этих солдат, бывших друзьями и товарищами Сэлинджера, вскоре погибнут.
Вернер Климан: Над нашими головами летели снаряды. Начиналась стрельба из личного оружия. А снаряды все летели и летели на берег[7].
«Четыре мушкетера» (слева направо): Дж. Д. Сэлинджер, Джек Алтарас, Джон Кинан, Пол Фицджеральд.
Эдвард Дж. Миллер: Большинству парней было 19, 20, 21 год. Двадцатипятилетний Сэлинджер был стариком.
Пол Фицджеральд (выдержка из неопубликованного стихотворения): Позерство и похвальба не были частью происходящего. Перед нами был пляж. Подхваченный волной прилива, я увидел первого раненого.
Джон Кинан: Линейные корабли вели огонь по берегу, стараясь уничтожить доты [бетонные укрепления, из которых немецкие солдаты вели пулеметный огонь][8].
Стивен Э. Эмброуз: Волны качали десантные баржи, шедшие к берегу, преодолевая накатывавшие от берега волны, брызги которых били в лицо солдатам, настолько пугая многих из них, что люди не могли дождаться приказа высаживаться прямо в воду[9].
Рядовой Ральф Делла-Вольпе: Повсюду сновали десантные баржи, похожие на жучков, пытающихся занять удобное положение. Я еще раз плотно, очень плотно позавтракал, думая, что это поможет делу, но меня вывернуло[10].
Стивен Э. Эмброуз: То же происходило и со многими другими. Марвин Перветт, восемнадцатилетний матрос береговой охраны из Нового Орлеана, был рулевым построенной в Новом Орлеане десантной баржи типа Higgins. 30 солдат из Двенадцатого полка Четвертой дивизии, которых он вез к берегу, сидели лицом к рулевому, стараясь укрыться от брызг. Перветт мог видеть на их лицах тревогу и страх. Прямо перед Перветтом стоял капеллан. Перветт старался удержать место в передовой линии десантных барж. Капеллана стошнило завтраком. Ветер подхватил блевотину – и лицо Перветта (и всех остальных находившихся в лодке) было покрыто непереваренными кусками яиц, бекона и кофе[11].
Штаб-сержант Дэвид Родерик: На участке «Юта» у пляжа был длинный и отлогий склон. Мы захватили немцев врасплох, начав высадку при отливе, который обнажил препятствия в прибрежной полосе. Однако нашим солдатам пришлось преодолевать простреливаемую противником полосу шириной чуть менее сотни метров и еще полосу воды такой же ширины. Солдаты нашей Четвертой дивизии прыгали с десантных барж в воду глубиной от метра до двух и с трудом преодолевали двести метров до дамбы. За дамбой высотой от одного до двух с половиной метров шли песчаные дюны высотой до 3 метров. Расположенные вдоль берега укрепления позволяли немцам простреливать эту полосу из ручного оружия, пулеметов и орудий.
По-моему, у Сэлинджера, как и у всех нас, был единственный вопрос: «Смогу ли я? Дотяну ли я до берега?» Меня этот вопрос особенно беспокоил потому, что плавал я плохо. Спасательные жилеты, которые нам выдали, имели один широкий ремень, который опоясывал талию, а на спине каждый нес тяжелый спасательный жилет. Если боец по неосторожности падал в воду и надувал жилет, жилет мог перевернуть человека лицом в воду и утопить его[12].
Рядовой Альберт Сол: «Приготовиться!» – закричал рулевой, перекрывая звук работающего двигателя. Рулевой искусно подвел нашу баржу к берегу, лавируя среди других десантных барж. На линии уреза воды ударами невидимых семимильных сапог взрывались единичные снаряды, выпущенные противником из глубины территории. Сердце у меня забилось чаще, но я не увидел на берегу никого, кто походил бы на врага. Примерно за полсотни метров до пляжа наш рулевой дал задний ход. Когда баржа подалась назад, он резко выбросил аппарель. Издалека ударили орудия. Над головами гудели самолеты. По хаотичной картине плыли рваные клочья черного дыма, оставленного быстрыми эсминцами. «Конец очереди! – крикнул рулевой, перекрывая шум. – Двигайте задами, мне надо идти назад, за новыми пассажирами»[13].
Полковник Герден Ф. Джонсон: Когда впереди стоящие шепотом сообщили о том, что впереди – берег, люди почувствовали, как у них напряглись мышцы. Пока солдаты бежали к берегу, рулевой пронзительно кричал, требуя новые одеяла. Это означало, что на пляже были раненые, что жутко всех пугало. Люди немедленно сосредоточились на личной проблеме. Каждый понимал, что если он собирается пережить этот день, прежде всего надо остаться в живых во время броска через пляж. Все остальное теперь не имело значения. Бросок через пляж был делом исключительной важности. Если людям удастся пересечь пляж, они как-то переживут казавшийся вечностью переход вброд по воде с аппарели десантной баржи на пляж под грузом снаряжения – вечностью, в течение которой они чувствовали себя совершенно беззащитными под убийственным огнем с другой стороны пляжа
