Селеста, бедная Селеста... - [9]

Я вздрогнула, когда он прижался губами к чувствительному местечку под большим пальцем. Лешка оторвал губы, но дрожь не прекращалась. Меня просто колотило, и рука дрожала, когда я нерешительно протянула ее к коротко стриженной круглой голове. На ощупь голова оказалась плюшевой. Я очередной раз испытала потрясение.

Лешка прижался грудью к моим ногам, бережно прижал ладони к моим бедрам, попросил:

— Поцелуй меня.

Мои ладони лежали на его нежной шее. Я сдвинула их к плечам и, опираясь на них, нагнулась к поднятому ко мне лицу. Раньше мне не случалось смотреть на Лешку сверху вниз. В таком ракурсе знакомое до мельчайших подробностей лицо удивило меня детской беззащитностью. Я легко коснулась губами приоткрытых ждущих губ. И опять ощущение новизны, неизведанности происходящего пронзило меня.

Лешка закрыл глаза и остался неподвижным после моего поцелуя. И я снова поцеловала его, уже по-настоящему, и почувствовала ответное движение горячих губ.

Лешка пошевелился и опустил лицо мне в колени. Его пальцы дрожали на моих бедрах, горячее дыхание обжигало. Я погрузилась в странное, совершенно новое состояние — томление, и в забытьи гладила прильнувшее ко мне тело. Лешка уже не казался таким огромным, его податливое тело вызывало щемящую нежность. Мне захотелось снова почувствовать вкус его губ. Я по-хозяйски решительно взяла в ладони его голову, оторвала от своих ног. Удивилась собственной смелости и забыла о ней. Забыла обо всем, встретив взгляд черных глаз. Взгляд, полный любви и желания.

Впервые такой Лешкин взгляд не испугал меня. Я обвила руками его шею, притягивая к себе.

Лешкины губы прижимались к моему лицу. Я закрыла глаза, вбирая поцелуи.

Не знаю, как я догадалась, что Лешка хочет целовать мою шею, но я откинула голову, и тут же его губы, горячие, жадные, припали к моему горлу.

Лешкины руки неторопливо, нежно ласкали мою спину. Я уже не боялась, не думала… Я отвечала на поцелуи, сама целовала его разгоряченное лицо. Мои руки заползли под его майку, коснулись восхитительно гладкой кожи.

Лешка оторвался от меня. Я с тихим вздохом покорно отстранилась. Мне тоже требовалась передышка. Лешка тяжело дышал, его глаза лихорадочно блестели, а голос охрип:

— Аль, у тебя уже кто-нибудь был?

Я покачала головой, краснея и чувствуя слезинки смущения на щеках.

— У меня тоже, — спокойно сказал мой невозможный Лешка.

Мы засыпали, просыпались и снова засыпали. Сквозь сон я слышала, как Лешка вставал и ел пирог. Один раз мы проснулись одновременно и лежали рядом, касаясь друг друга плечами и сплетя пальцы вытянутых вдоль тела рук. Лешка говорил глухим ночным голосом:

— Я долго не был влюблен в тебя. Правда. Я не понимал…

Он замолчал и молчал долго. Я почти уснула, а он заговорил снова, все тем же ночным, но вовсе не сонным голосом:

— В самый первый день, когда шел в институт, я отчаянно трусил. У меня там не было ни одного знакомого. Я в первый раз попал в такое место, где все чужие. Я вошел в аудиторию и растерялся. Все перемещались, смеялись, разговаривали друг с другом. Мне показалось, что все между собой знакомы. Я не знал, что мне делать.

Вдруг мой взгляд выхватил девичье лицо. Очень белое, чистое и спокойное. Девушка сидела среди гама одна и не волновалась. Длинная толстенная коса была перекинута на грудь. Девушка тоненькими пальчиками расплетала и заплетала косу. Это сейчас я знаю, что так у тебя выражается крайняя степень волнения. Тогда ты казалась безмятежной и притянула меня к себе. Я сел рядом, и ты посмотрела на меня понимающе и одобрительно. Потом всегда, что бы ни случилось, я оборачивался и встречал твой взгляд, понимающий и одобрительный.

У меня долго все силы уходили на учебу. Я не сразу понял, что за тобой ухаживают.

В этом месте я заснула, так и не узнав, что послужило толчком к Лешкиной влюбленности.

Проснулась я довольно рано, сразу поняла, что Лешки рядом нет. Некоторое время я лежала на спине, глядя в синеющее окно и пытаясь определить, что чувствую после этой ночи: облегчение или разочарование.

Когда Лешка сел рядом со мной и взял мою руку в свою, я приготовилась к серьезному разговору. После поцелуев моя бедная головушка сладко кружилась и разговаривать не хотелось, а хотелось гладить плюшевую голову, целовать тугие щеки, чувствовать его губы, руки, сильное тело, уже не страшное своей силой, а волнующее, влекущее.

Но после того, как мы выяснили, что ни у кого из нас нет опыта, нам следовало поговорить. Я читала советы специалистов о начале интимных отношений и знала, что прежде, чем лечь в постель, надо договориться по ряду пунктов, например о том, как поступить в случае беременности.

Я не знала, как бы я стала поступать и чего мне следует требовать от Лешки. Я вообще не была способна рассуждать, договариваться, вырабатывать позицию. Поэтому предоставила право говорить Лешке.

— Аля, — торжественно начал он, — я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты стала моей первой женщиной.

Здесь он вдруг замолчал, покраснел и заговорил, быстро, сбивчиво, больно тиская мою ладонь и не замечая этого:

— Я хочу тебя. Все время. Если бы ты знала, как я тебя хочу.