Секутор - [11]

В числе других невольников Рысь простоял на рынке три дня. За это время много кто подходил, да мало покупали, лишь тех, кто подешевле, а в случае с Рысью Каллидус явно не хотел продешевить – парень хоть и варвар, да смышлен, к тому же вынослив.

– Этот доходяга вынослив? – с недоверчивой усмешкой пробурчал тщедушный горбоносый старик в нескольких богатых туниках, надетых одна на другую и ниспадавших красивыми, тщательно отглаженными складками. – Не смешите подошвы моих сандалий! А ну, подойди, парень.

Подозвав юношу ближе, старик внимательно осмотрел его, пощупал мускулы, заглянув в рот, потрогал зубы.

– Прекрасный товар, – ощерился работорговец. – Со временем из него получится отличный работник.

– Ага, – желчно кивнул покупатель. – Если он к тому времени не отбросит копыта – эвон тощой-то!

– Были бы кости, а мясо нарастет. – Каллидус улыбнулся. – Уступлю всего за пятьсот сестерциев.

– Несерьезный разговор. – Покачав головой, старик отошел в сторону, но не уходил, цепко приглядываясь к Рыси, который, в свою очередь, тоже искоса посматривал на потенциального покупателя.

В общем-то, рассуждая здраво, и не из кого тут было особенно выбирать. Женщины, дети да пара низкорослых заморышей-саксов – на их фоне Рысь смотрелся Цезарем.

Немного погодя появились еще покупатели, купили женщину-вышивальщицу и восьмилетнего ребенка – пасти овец, да и то на будущее, чтоб потом выгоднее перепродать. Солнце уже клонилось к закату, когда горбоносый старик вновь подошел к Каллидусу:

– Вижу, ты не очень-то расторговался.

– А, это опять ты, уважаемый, – обернулся работорговец. – Ну что, надумал-таки купить парня?

– Только не за пятьсот сестерциев.

– Хорошо, – Каллидус кивнул. – За четыреста.

– Триста и ни монетой больше. Мальчишка слаб, и его придется хорошенько откормить. Из каких он племен?

– Кимвр, – на голубом глазу соврал купец, так и не припомнив, кто же Рысь на самом-то деле. – Я купил его в колонии Агриппина.

– Наверное, за пару мешков зерна?

– Обижаешь, клянусь Везуцием!

– Ну, тогда – за кувшин кислого вина, и не говори мне, что дороже. – Старик ухмыльнулся. – Так как? Отдашь за триста сестерциев?

– А, – подумав, Каллидус махнул рукой. – Если б я не торопился в Лугдун… Так и быть, забирай… за триста пятьдесят!

Старик притворно вздохнул и, пожав плечами, вытащил из толстого кошеля деньги.

Таким вот образом и стал Рысь собственностью почтенного господина Авла Галлия Флора, всадника, эдила славного города Августодурума. Горбоносый старик, которого звали Астинием, оказался виликом – рабом, управляющим загородным поместьем уважаемого эдила, куда он и доставил вновь купленного раба в сопровождении вооруженных копьями слуг.

Вилла оказалась богатой и больше напоминала небольшой городок. Она включала полтора десятка зданий, в том числе двухэтажный беломраморный особняк с колоннадой и башенкой, пруд, окруженный тщательно подстриженными деревьями и кустами, посыпанные мелким песком дорожки, беседки с ажурными крышами, обширный хозяйственный двор с бараком для рабов, амбарами и винным прессом. Дальше, за оградой, почти до самого моря тянулись виноградники и яблоневые сады, тоже, естественно, принадлежавшие почтенному Галлию Флору, как и покрытые ярко-зеленой травою пастбища со стадами тучных коров, как и бесконечные, уходящие за линию горизонта поля, засеянные пшеницей. Поля, поделенные на небольшие участки, обрабатывали не рабы, а зависимые от эдила люди – колоны, у каждого из которых имелись и собственная хижина, и мул, и соха с мотыгой. Идя вслед за виликом, Рысь посматривал на поля и виноградники, а завидев виллу, даже присвистнул, дивясь богатству хозяина. Вилик обернулся:

– Купец сказал, ты говоришь по-латыни?

– Немного, – кивнул юноша. – И не так хорошо, как хотелось бы.

– Ничего, – Астиний поправил наброшенный на плечи плащ-лацерну. – Для того чтобы хорошо работать на вилле, не надо много слов.

– А что… что я буду делать? – набравшись наглости, поинтересовался Рысь.

– Увидишь, – хохотнул вилик, и идущие рядом с ним слуги тоже рассмеялись.

Перво-наперво новому невольнику велели вымыться в большой бочке – «уж больно гнусно ты пахнешь, парень!» – после чего, выдав узкую короткую тунику без складок, повели в кузницу, где дюжие молотобойцы в два счета надели Рыси на шею металлический ошейник с именем хозяина – «А. Галлий Флор». Юноша почувствовал, как сердце внезапно сдавила грусть: пусть и раньше тоже было несладко, но этот вот ошейник, ошейник раба, казался овеществленным символом неволи.

– Через год, – Астиний с усмешкой щелкнул по ошейнику пальцем, – мы это снимем. Если, конечно, будешь себя хорошо вести и угодишь хозяину.

Поначалу нового раба отправили в конюшню убирать навоз, чистить и кормить лошадей, а заодно и месить глину на кирпичи: вилик задумал к осени сложить специальный загон для жеребцов. Работы хватало, особенно когда пришла пора собирать урожай. Примерно до ноября Рысь, которому на вилле, ничтоже сумняшеся, дали имя Юний – по названию месяца июня, когда его и купил Астиний, ночевал в длинном бараке вместе с остальными рабами, находящимися под бдительным надзором надсмотрщиков. На ночь всех приковывали к длинной цепи – не доверяли. Рысь-Юний так ни с кем и не сошелся – ночью и во время работ все разговоры запрещались, да и латынь юноша знал так себе, с пятого на десятое. Правда, как оказалось, гораздо лучше других рабов – германцев, которые жили своим замкнутым обществом, никого туда не допуская. Кроме них, существовали и другие невольники, так сказать, домашние, в чьи обязанности входило поддержание в полном порядке многочисленных построек виллы, а также обслуживание хозяина в случае его приезда. Хозяин, Авл Галлий Флор, наезжал редко – уж больно хлопотным выдалось это лето для муниципии Августодурума. И сам Галлий-эдил, и дуумвиры деятельно готовились к приезду префекта Лугдунской Галлии, наместника малолетнего императора Александра Севера, не так давно возведенного на престол взамен убитого развратника Элагабала. Наместник так и не приехал – добрался лишь до Медиоланума да повернул обратно в Лугдун. Галлий Флор с семьей – женой, полной матроной, и двумя маленькими детьми – заглянул ненадолго на виллу, да почти сразу и уехал – дела. На новых рабов даже и не взглянул – некогда, во всем доверяясь вилику. А тот задумался после окончания осенних работ: что делать с лишними ртами, никак уж не нужными зимой? Оно конечно, можно их и продать, как, к примеру, и поступили на соседней вилле, так ведь весной придется опять покупать, к тому же дороже. Невыгодно. Но и держать рабов без дела – хуже нет. Раб должен работать, иначе в голове его быстро заведутся разные нехорошие мысли – недалеко и до бунта. Поразмыслив, Астиний, как человек умный и предусмотрительный, велел невольникам копать котлован под летнюю кухню. До зимы всяко успеют поставить стены, а уж остальными работами вполне можно заниматься до самой весны. Рассудив таким образом, вилик потер руки и каждый день самолично наблюдал за ходом работ – а как же без присмотра? Раб – скотина ленивая и коварная, так и норовит все испортить.