Сектоведение - [329]

Поэтому приверженцы восточных религий, если они до конца последовательны, отвергают всякую благотворительность, которая по большому счету лишь вредит человеку. Известный немецкий сектовед Фридрих Хаак (ныне покойный) рассказывал такую историю. Однажды он шел с известным индийским гуру по улице Калькутты. По пути им встретился нищий, который выглядел настолько больным и несчастным, что это бросалось в глаза даже в этой стране, где, возможно, одно из самых больших в мире количество нищих на душу населения. Хаак выгреб из своих карманов все, что у него было, и отдал бедолаге. Гуру (кстати сказать, очень состоятельный человек) снисходительно усмехнулся. “Странные люди вы, христиане, — сказал он. — Дав нищему денег, ты только повредил ему. Своими страданиями он изживал свою плохую карму. Теперь он сможет облегчить свои мучения, но его плохая карма все равно останется при нем, и он вынужден будет продолжать «отрабатывать» ее в следующем воплощении. Знай, что благодаря тебе его следующее воплощение будет намного хуже, чем оно могло бы быть…”

Но, согласно восточным религиям, добрая карма ничуть не лучше, чем злая, плохая карма: она еще больше привязывает нас к колесу сансары. Даже если сковывающая вас цепь сделана из золота, она все равно остается цепью. Творили мы всю жизнь добро, делали хорошее — ну, воплотимся мы в следующий раз в семье брахмана. А потом что? Все равно что-то сделаем плохое, спустимся вниз. Восточные религии предлагают разные варианты того, как вырваться из этого круга, из этого кошмарного водоворота. Главное — это стать безучастным, отрешиться от добра и зла, еще при жизни уйти в небытие. Тогда круг страданий прекратится.

Страшная и абсолютно неприемлемая для христианина система… Теософы же вложили в идею реинкарнации свой особый смысл.

Теософия — это продукт второй половины XIX в., когда резко ускорил ось развитие науки и техники, победоносно шествовал капитализм, вызывая некий общий поступательный оптимизм (все будет хорошо, наука скоро все преодолеет, и начнется новая счастливая жизнь).

Герои Жюля Верна приезжают на необитаемый остров, создают на нем ячейку идеального общества и начинают там все взрывать и переделывать, строить электростанции и поворачивать течение рек с юга на север или наоборот. В конце концов сам остров взлетает на воздух, но это неважно, это случайность, главное — в конце концов наука все познает, переделает и сделает лучше, чем было.

Не случайно появление эволюционных идей Ламарка и Дарвина, которые были тогда чрезвычайно популярными: все эволюционирует, все развивается к лучшему, все от низших ступеней продвигается к более и более совершенным.

Теософы не могли пройти мимо идей века; их духовное учение приобрело эволюционный смысл. Идея реинкарнации перешла в идею эволюции: колесо кануло в Лету, а вместо него появилась лестница. Но это не лествица Иаковлева, по которой восходят и нисходят ангелы, а шкала накопления процентов за заслуги, благодаря которым человек в каждом воплощении карабкается все выше и выше.

Вместо кошмарного колесного круговорота появилось эволюционное движение наверх — своего рода проявление либерального рыночного капитализма в религиозной жизни. Мы накапливаем заслуги, делаем добрые (в понимании теософов) дела, набираемся полезных (оккультных) знаний. Тем самым мы создаем себе добрую карму и в следующем воплощении оказываемся в гораздо более выгодных условиях. Иными словами, вовремя жизни человек может сделать выгодную инвестицию, а в следующих жизнях получать проценты с капитала. Карма более не является цепью или ярмом, привязывающим нас к злому или иллюзорному материальному миру, но превращается в приятный эксперименте капиталовложением для получения максимально высокого процента. Религия превращается в религиозную банковскую систему. Здесь есть интересный момент в сравнении с популярно понимаемой в то время теорией эволюции: тогда обычно считалось, что эволюция происходит благодаря накоплению благоприобретенных качеств. Животное приспособилось, научилось что-то лучше делать — так ему удалось выжить, а детеныши его уже отличаются от детенышей других особей этими унаследованными качествами. За счет этого за многие тысячелетия происходит развитие, переход из одного вида в другой. Скажем, потомки собаки, научившейся ловить мышей, выживут, когда подохнут от голода все остальные собаки, и, в конце концов, сделаются кошками. Я, конечно, упрощаю, но смысл именно в этом.

В конце XIX века люди стали понимать: что-то не срабатывает. Если допустим, я выучил китайский язык, это вовсе не значит, что его будут знать мои дети или даже что им будет чуть-чуть легче его учить — то есть приобретенные качества не передаются по наследству. Вера в эволюцию стала пробуксовывать. И тут ученица Блаватской Анни Безант предложила свой прорыв: приобретенные качества не передаются по наследству, но они передаются в следующем перевоплощении. Они наследуются таким образом, что если, скажем, я сейчас знаю китайский язык, то в следующем воплощении я, может быть, стану китайским императором. Такова поступательная схема: не биологическая эволюция, а эволюция при помощи переселения душ, реинкарнационная. Оценку научности этого “великого” открытия можно вынести за рамки данного изложения…