Секториум - [3]

Вроде бы Вега однажды был женат, что свидетельствует в пользу родства землян и альфов. Но детей в браке не было, что настораживает. Брак не продлился и полгода, — безусловно, это может служить оправданием, но в конторе болтают языками, что женщина сбежала от него сама, и это наводит на подозрение. В конторе болтают о том, что причиной побега стали рога, которые Вега наставил своей избраннице в медовый месяц. Этот факт обнадеживает, но личность обольстительницы неясна. Может, она тоже обладала странным именем и сомнительной биографией? Теперь не узнаешь. Только и среди нас, достоверных землян, пришельцев больше, чем кажется. Необязательно все они прибыли сюда с миссией. Большинство не догадывается о своей истинной родословной. Просто так сложилось. Такова история Земли — в генетической карте нормального человека может встретиться зона, характерная для альфа-сига, бэта-сига, «белого гуманоида», андрометийца или случайного «вояжера», который в местной группе галактик появился однажды и пропал навсегда. Генетическая особенность может не проявиться совсем, а может испортить жизнь. Она может быть полезной и вредной, интересной и бессмысленной. Ее носителей в Секториуме называют «информалы». По статистике, каждый сотый житель Земли является таковым, но Вега приглашал на работу не всех.

В первый день я не поняла, что именно его привлекло в моей персоне. Надо отдать должное моей выдержке, я не поняла этого и на следующий день. Даже через неделю было не вполне ясно, на каком основании я получаю зарплату и листаю журналы, сидя на офисном диване. Я была уверенна, что вскоре это позорно закончится, но Вега имел другое мнение.

Мой первый курс в Белгосуниверситете подходил к концу. Семинары по физиологии для студентов-философов были познавательным развлечением. В кабинете за шкафом стоял прибор, измеряющий активность головного мозга, темная будка с кушеткой. Почти больничная палата.

— Кто хочет быть подопытным? — спросил преподаватель.

Я среагировала раньше и легла на кушетку с проводами на голове. Однокурсники столпились над аппаратом. Пауза затянулась, задним чутьем я поняла: что-то не так… Преподаватель проверил аппарат, пощупал провода, голову пощупал и даже подушечку под головой. Техника была в порядке, подопытная студентка тоже подозрений не вызывала, но что-то произошло. Вероятно, теоретическое объяснение процесса противоречило лабораторному опыту.

— Можно, я покажу вас своим студентам? — спросил преподаватель. — Это такая редкая аномалия!..

— Можно, — отвечаю, — только объясните, в чем дело?

— У вас ненормально асимметрично работают полушария.

— В чем же это может проявиться на практике?

— Анекдоты до вас доходят на секунду раньше, чем надо, — пошутил он.

Все засмеялись, а до меня не дошло. Действительно, на анекдоты я реагирую первая, и успеваю подумать, прилично ли хохотать, если рассказчик еще не закончил? Сначала я ждала приглашения. Потом сдала зачет и забыла, но перед сессией мне передали просьбу зайти…

Аудитории опустели, солнце просвечивало насквозь университетские корпуса. За столом сидел незнакомый мужчина, держа в руке рулон бумаги, должно быть, с моими аномальными синусоидами, и ни души. В его внешности я признала как минимум доцента, даже заподозрила профессора, но пустота кабинета смущала и настораживала.

— Присядь, — сказал незнакомец.

Он помолчал, постучал по столу рулоном, поглядел на портрет Павлова, прибитый над дверью. По всему видать, искал деликатный подход. «Сейчас окажется, что он врач, — решила я. — Сейчас он скажет, что с моим диагнозом долго не живут, и попросит завещать мозг в пользу науки».

— У тебя есть родители? — спросил он, и у меня похолодело сердце.

— Есть. А что?

— Младшие братья и сестры…

— Есть.

— Они живут далеко?

— Далеко. Неужели так все плохо?

— Сейчас такое время, что всем плохо, — сказал «доктор». — Они, вероятно, простые служащие? Да и на стипендию теперь сложно прожить?

— Это ничего страшного, — говорю. — Временные трудности можно перетерпеть.

— Если привыкнуть терпеть временные трудности, — ответил «доктор», — они станут постоянными. Я хочу предложить тебе работу.

— Работу? — не поверила я. — Серьезно?

— Вполне.

— Какую работу?

— Переводчика.

— Но я не знаю иностранных языков!

Работодатель улыбнулся, видя отчаяние в моих глазах.

— Все мы учимся, — сказал он.

— Но моя специальность — история философии. Может быть, вам проще пригласить кого-то из иняза? А я бы с удовольствием поработала у вас, как историк.

— Не проще, — ответил незнакомец. — Человека с твоими способностями я ищу двадцать лет.

Свиток упал на стол и приоткрыл рисунок, некогда считанный с моей головы.

— Вы имеете в виду аномалию?

— Аномалию? — удивился он. — Хорошо, пусть будет так, — и замолчал. Казалось, он задумался о чем-то своем, не имеющем отношения к моей будущей карьере.

— А какие у вас зарплаты?

«Доктор» очнулся:

— Сколько ты планируешь получать, окончив университет?

— Двести, — заломила я и покраснела. — Если, конечно, мне удастся стать хорошим специалистом и найти приличное место. Когда-нибудь я рассчитываю получать не меньше двухсот рублей.