Секториум - [2]

Подарок лежал на табурете, дожидаясь нового хозяина. Олег снял бечевку, развернул газету, погрузил восковую глыбу в таз, а таз придвинул к печи.

— Вот так, — сказал он, натолкал в топку дров и стал ждать.

Воск плавился туго. Олег выкурил сигарету, придвинул таз ближе к огню и вышел во двор. Мертвая тишина стояла над белой пустыней. Следы Мадара убегали, словно с пожарища, оставляя в сугробах глубокие ямы. Олег закрыл калитку. Он вернулся в дом, собрал эскизы, разбросанные по столу, унес на кухню грязную посуду и взял веник… Воск оседал. Предмет уж заметно возвышался округлым местом.

— Что же здесь за чудо такое? — не терпелось Олегу. Он сковырнул ножом мягкий пласт. Наружу показались пустые глазницы. — Бог ты мой! — воскликнул он. — Череп! — и стал подметать пол. — Череп можно продать художникам, — рассуждал Олег, — можно выменять на ящик пива у студентов. Тем более, потемневший от времени.

Покончив с полом, Олег взялся за посуду. Из лужи воска показалась ноздря.

— А вдруг это череп неандертальца? — сомневался хозяин. — Может, сперва показать его антропологам?

Помыв посуду, Олег опять закурил, придвинул к печи табурет, сел и застыл с папиросой во рту… Он не очнулся, пока окурок не упал в валенок и не обжег ему ногу. Среди лужи воска стоял череп андроида, у которого напрочь отсутствовало ротовое отверстие. Там, где у современников Олега Васильева тянулись две зубастые шеренги от уха до уха, первобытный абориген имел сросшуюся челюстную кость. Словно обладатель доисторической головы за всю жизнь не произнес ни слова, не выпил глотка воды, не съел кусочка печеного мамонта.

Утром череп стоял на столе у Веги. И по сей день он стоит на том же столе. Только в то утро Вега всерьез задумался: «Странная планета, — сказал он. — Чем больше ее узнаю, там больше загадок. Чем больше загадок, тем меньше хочется удивляться. Так не должно быть». Тогда же был основан Секториум, а красавчик-андроид обозначил в нем символическую точку отсчета; каждого нового сотрудника Вега лично знакомил с предметом:

— Обрати внимание, какой серьезный покойник, — говорил он, водя карандашом по челюсти. — Полежав в земле год, все покойники улыбаются. А этот старше питекантропа.

— Его можно понять, — отвечала я.

— Но как понять историков, антропологов, археологов? Никто из них не поинтересовался, что за «диво» в воске. Ведь Мадар рассказывал его историю каждому одинаково подробно. По статистике, хотя бы один из десяти должен был проявить любопытство. Мадара гнали как прокаженного. Почему?

— Не знаю.

Вегу ответ не устроил.

— Тебе не кажется странным, что тема контакта с внеземными цивилизациями всегда была уделом шизофреников? Серьезные ученые стыдятся говорить об этом, очевидные факты признают профанацией. Почему это массовое неверие с такой легкостью распространяется среди землян?

— Может быть, это государственная тайна?

— Ирина, я тебя умоляю! — воскликнул он. — Что за фантазии? Чем больше тайна, тем больше о ней говорят. Среди твоих знакомых много ли найдется людей, абсолютно уверенных, что вы одни во Вселенной?

— Может быть, это ментальная блокировка?

— Откуда?

— Из внешнего космоса. Чтобы раньше времени человечество не узнало…

Вега взглянул на меня поверх очков, как завуч на двоечницу. Словно первый раз видел человека в растерянности перед черепом неулыбчивого андроида. Человека, который не может объяснить коллегам-инопланетянам, почему им не нашлось места в менталитете землян.

— Может, это форма самозащиты цивилизации на уровне ментосферы?

— Оставим ментосферу. Будь добра, учись строить рассуждения на доступных тебе понятиях.

— Допустим, цивилизация начинает деградировать от присутствия потусторонней детерминанты.

— Потусторонней? — удивился он.

— То есть, процесс начинает давать сбой, если причина или конечная цель его вдруг обнаруживается вне его самого.

— Бесподобно. Кто тебя этому научил?

— Сама. Всю ночь думала. Не знаю, будет ли с меня толк на такой работе?

— Будет, — ответил Вега, — если возьмешь за правило спать по ночам.

В неразберихе первых дней знакомства я не старалась понять, кто он. Серьезный мужчина среднего роста, среднего возраста и комплекции, с чертами лица белогвардейского офицера, — этакая аристократическая порода. Вега не был аристократом, и не мог им быть. Вега был инопланетянином и, в отличие от прочих, этого не скрывал. Его родословная относилась к альфа-сигирийской расе, которая имеет мутацию, внешне похожую на землян. Его имя звучало одинаково на всех языках Галактики и в каждом языке что-нибудь означало. Имя, которое больше годилось для псевдонима, но Вега просил называть себя именно так. Псевдоним он прятал в паспорте, и сотрудники конторы не имели доступ к личным документам шефа. По той же причине его официальный возраст оставался загадкой, а истинный — и подавно. Я не знала о нем почти ничего. Он жил на Земле, учился, имел биографию, наверно, не отличался от современников. А может, отличался. Зная, что он пришелец, нетрудно было в этом убедиться; не зная, что он пришелец, нельзя было заподозрить. Возможно, мы с альфа-сигами имеем общие корни, но, скорее всего, это «казуистика», «наука о казуарах». Слишком мало фактов, слишком много сплетен.