Сектор обстрела - [28]
Александр почернел как туча:
— Богдана? Что…о? Ах ты сука.
Через мгновение Сашка вскипел и, отбросив всякие нормы поведения, громко до неприличия выплеснул:
— Ты хоть знаешь где он!? Сука ты! Ты знаешь, где он служит, тварь?!
Теперь окаменела Ирина. Не сводя глаз с Александра она шлепнула о подоконник листком бумаги, отобрала у подруги фломастер и принялась писать. Через полминуты она прижала листок к стеклу: "Он в Союзе с ранением был. Даже ты не знаешь, братик".
Дождавшись, когда у Сашки отвиснет челюсть, Ирина снова принялась писать. Саня прочитал: "Он уже бросил меня, можешь не переживать". У Сашки все чувства в клубок свернулись. А Ирина, уже едва справляясь со слезами, снова взялась за фломастер. Ее подружка с ужасом в глазах приложила ладонь к губам. А Саня и так уже не знал, как справиться с нахлынувшими на него чувствами.
Ирина продемонстрировала последнее: "Я всех вас ПРОКЛЯНУ".
Где-то у Сашки за спиной закричала мать:
— Саня! Саня!
Не сводя глаз с окна на втором этаже дома, в котором рожали новых людей, спотыкаясь о сугробы, Александр отправился к машине.
Настроение у всех было премерзкое. Только Наумыч заметил, что парень не в себе. Захлопнув дверь и отвернувшись от матери, Саша уставился невидящими глазами в окно. Старик спросил:
— Кого Вы нашли там, Саша?
— Да так… сучка одна… — попытался отмахнуться Александр.
Валентина присмотрелась к сыну повнимательнее. С переднего пассажирского сидения обернулся Алексей:
— Ты, нашкодил, что ли?
— Та не, не я… Но сука редкая…
Хлесткая пощечина наотмашь пришлась по носу и глазам.
Александр взвыл от боли и обиды:
— За что, мама?!
— Далеко пойдешь, сыночек… Твоя мама, есть такая, тоже сучка редкая, тоже там тебя родила…
Глава шестнадцатая
Он умел ждать сутками. Ожидание никогда не нарушало его равновесия. Он умел ждать. Вернее, он умел занять себя во время ожидания. Ему никогда не было скучно. В любом мельчайшем камушке он видел целую историю. И каждая травинка могла рассказать ему столько, что он не успевал даже восхититься красотой ее души. В беседах с ними, он мог провести, казалось, вечность. Размышления настолько занимали его внимание, что он испытывал лишь легкое разочарование, когда минуты покоя прерывались суетливыми необходимостями действительностей.
И сейчас он даже немного расстроился. Ему казалось, что он только присел побеседовать с источником. Низари постарался отогнать горечь разочарования. Тем более, что с Тахиром они не виделись уже несколько месяцев. Но приветствовали они друг друга, будто расстались только вчера: обнялись и трижды коснулись поочерёдно левой и правой щекой, начиная с правой. Тахир слегка поморщился. Ожог на щеке еще давал о себе знать. У Низари были такие же раны. Только на руках.
На правах хозяина Тахир спросил первым:
— Как добрались?
— С нами Аллах, — ответил Низари
Оба омыли лицо ладонями. Тахир не замедлил поинтересоваться:
— Твои люди не наследили?
Низари ответил, как всегда, сдержанно:
— Только глупец всегда уверен во всем…
Тахир подхватил:
— А мудрец во всем сомневается… А ты не меняешь привычки — до сих пор народную мудрость собираешь?
— Надо чтить мудрость наших предков.
— Что за людей ты привел?
Низари понял, что Тахир решил расставить все на свои места и определить субординацию незамедлительно. С готовностью он ответил:
— В наш лагерь случайные люди не попадают.
— Это уже твой отряд, или ты все еще инструктор?
— Мне этот отряд через полгода после твоего выпуска поручили. А дальше, как решит Всевышний…
Тахир поддержал:
— Все в руках Всевышнего… Что с грузом?
— Берегли как хрустальную слезу. Может, ты расскажешь, что за подарок мы тебе доставили.
Низари показалось, что собеседнику не хочется раскрывать весь замысел. Тахир слегка помедлил с ответом:
— Это подарок Дантесу.
Низари изобразил недоумение. Но Тахир, казалось, не заметил:
— Твоя задача доставить его.
— Дантесу!?
Тахир продолжил только после того, как развернул планшет:
— Вот здесь, в пяти километрах от нас, в устье ущелья есть каменный мешок — Тахте-архат. Наиболее удобная тропа к нему прямо над нами, по хребту. По этой тропе, твои люди дойдут туда за час, максимум — полтора. К твоему приходу там уже будут оборудованы позиции и заминирована дорога. Артиллерия шурави здесь бессильна. А вертолетам не позволят атаковать скалы. Отсюда просматривается около километра дороги. Эта дорога и должна стать для Дантеса последней. Ты должен быть здесь раньше, чем они пойдут назад.
Низари начал догадываться:
— Ты хочешь пропустить их в ущелье?..
— Ты всегда отличался проницательностью. Пусть дойдут до конца и поищут наши склады. Сюда отправишь половину своих людей. Остальные должны не позволить шурави отходить по хребту. Весь правый фланг твой. После моего сигнала приведешь своих людей сюда. Здесь будет ждать мой человек. Он и выведет тебя на тропу.
Тахир сделал паузу, явно ожидая вопроса Низари:
— Что за человек?
— Надеюсь, Вахеда ты еще помнишь?
Низари не стал скрывать эмоции:
— Вахед?! Тот самый Вахед?..
Тахир знал, чем порадовать:
— Да, Низари, тот самый Вахед, тот самый, что спас наши жизни в Тура Буре. Ты должен помнить его.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.