Секта. Свидетели убийства гражданина Романова - [116]

Кстати, разделами суверенных государств товарищ Ленин тоже не брезговал. В 1920 году РСФСР и Турция преспокойно поделили Армению, ставшую в 1918 году независимым государством. Чем это принципиально отличается от раздела Польши? Да ничем!

Оттого-то господин Яковлев никакой конкретики и не приводит — неоткуда ее взять, эту конкретику. Он апеллирует к подсознанию, к рассказам о «дедушке Ленине» из детсадовских книжек. Володя же честно признался в детстве, что разбил вазу, — значит, на посту главы государства тоже был младенчески безгрешен.

В чем честь, брат?

Но, как говорил в свое время Молотов, «критикуя — предлагай». Что же следовало сделать Сталину в 1939 году, чтобы удовлетворить господина Яковлева? Ясно что: договор заключить, а сферы влияния не делить, ибо империализм.

Давайте посмотрим, что мы получили в результате секретных договоренностей о разделе сфер влияния.

а) на 120–250 километров отодвинули линию, с которой начиналась будущая война;

б) ликвидировали «прибалтийский коридор», по которому немцы в считанные дни дошли бы до Ленинграда и ударили оттуда на Москву;

в) спасли от Гитлера население этих территорий, обреченное на уничтожение или ассимиляцию. Коренным национальностям прибалтийских стран еще могли достаться от немцев какие-то пряники, хотя бы в виде онемечивания, а остальным (тем, кто выживет) предстояло стать рабами новых «хозяев жизни». Евреям и вообще ничего не светило. Жаль, что Яковлев — не еврей…

Причем политес был соблюден полностью, так что «мировое сообщество» тогда и не вякнуло — разве что по поводу советско-финской войны. В советскую сферу вошли исключительно бывшие территории Российской империи и места компактного проживания украинцев и белорусов, отнесенные в 1919 году самим же «мировым сообществом» к этим республикам и захваченные Польшей в ходе советско-польской войны 1920 года.

Кстати, в состав СССР Западные Украина и Белоруссия вошли в результате референдума. Можно сомневаться в честности его проведения, а можно и не сомневаться — советский проект был чрезвычайно привлекателен в глазах нищего населения этих территорий. Прибалтийские же республики стали союзными решением их парламентов — не слишком демократически это делалось, но не тоталитарнее, чем в той же Австрии. Как бы то ни было, совершив «мюнхенский сговор», великие державы не могли уже возмущаться присоединением Западных Украины и Белоруссии; проглотив аншлюс Австрии, следовало молчать в тряпочку и по поводу «аншлюса» Прибалтики.

Все это, по мнению господина Яковлева, делать было нельзя — плевать, что погибнут лишние миллионы советских людей, что войну проиграем, зато будут соблюдены «высокие принципы ленинской политики». Которых в реальности и не было вовсе, а лишь в сказочках Яковлева и его предтечи — Хрущева.

Если вымести и выкинуть пропагандистскую шелуху, за что Яковлев упрекает Сталина? За то, что он повел себя так, как ведут себя правительства всех стран: больших, маленьких, сильных, слабых. Вы думаете, британцы или американцы признаются, что цель их внешней политики — мировая экспансия или борьба за рынки? Да никогда в жизни! Они несут отсталым народам свет цивилизации и демократии. Иногда бомбежками — но для их же блага! Всем можно, а Советскому Союзу — нельзя. Почему?

Яковлев пишет, что комиссия вела свою работу «ради утверждения нового политического мышления, для восстановления чести социализма, попранной сталинизмом». А в чем заключается честь социализма? Из всего, усвоенного из школьного и прочих курсов истории КПСС, из книг и кино следовал однозначный вывод: в том, чтобы беречь и защищать социалистическое отечество. А по Яковлеву получается — не иметь «имперских амбиций», а если государство при этом погибнет, то оно погибнет честно.

Идеология самоубийства

Как такой бред мог всерьез повлиять на умы?

Александр Дюков считает, что это из-за «непомерно задранной советской идеологией морально-нравственной планки…» И снова: больное-то есть, но не в этом. Александр Решидеович учился в школе уже во времена «перестройки», когда школьная программа вовсю корректировалась в угоду новым идеям. Но старшее поколение помнит: советская идеология все делала правильно, выдавая точно такие же индульгенции власти и находя объяснения над «планкой». Начало самобичеванию положил Хрущев речью на ХХ съезде. После его отставки бич был свернут и засунут под ковер до самой «перестройки», но шрам от удара остался. Брежнев так и не рискнул дать этой речи заслуженную оценку, чем способствовал краху советской идеологии, но больной она от этого не стала, просто выхолостилась, потеряла смысл.

Болезнь коренилась во второй, параллельной идеологии, существовавшей в стране. Распространялась она, правда, только в интеллигентской среде, однако интеллигенция и была активным творцом «перестройки», она же писала в СМИ, народ же изреченному просто верил. Имя этой болезни — идеализм. Не в марксистском понимании, а в культурном и психологическом, когда человек выдумывает себе некий идеал, а потом бичует реальность за то, что она этому идеалу не соответствует. Хворью этой наградили нас великая русская литература и великая русская философия второй половины XIX века.