Сексуальные преступления и симбиотические отношения: научное психоаналитическое исследование - [36]

Когда Майкл подрос, мать стала жаловаться ему на сексуальные неудачи отца. Ее рассказы были преисполнены ненависти. В них отец представлялся бездельником, развратником, алкоголиком и вообще никчемным человеком. Мать призналась сыну, что отец многократно насиловал ее, что она не хотела секса с ним, а он сделал ее беременной против ее воли. Любить отца категорически запрещалось. Мать и ее родители использовали любую возможность, чтобы принизить образ отца во всех сферах. Кроме того, и дня не проходило, чтобы Майкл не получал инструкций о том, как он должен себя вести, что должен носить, как представлять себя внешнему миру. Никто в городе не должен был знать, что у них в семье не все благополучно, что они бедны, или хоть как-то страдают после ухода отца. Озабоченность матери тем, как внешний мир воспринимает их, была гнетущей и невыносимой, но Майкл не смел возражать. Он вел себя образцово. Любовь, получаемая от матери, была щедро сдобрена ее одиночеством, а также ненавистью к отцу и внутренней пустотой. Майкл стал нарциссическим объектом своей матери. Это означает, что он превратился в ее продолжение, был призван исполнить все ее нужды и желания, несмотря на боль неприятия. Ее гнев мог перерасти в многодневное молчание. А основной задачей Майкла было исправить все ошибки, которые наделал его отец. Он очень хотел сделать это, но чувствовал свою несостоятельность. Очевидно, он был не в состоянии удовлетворить эмоциональные потребности матери, ведь ему было всего 10 лет! С одной стороны, Майкл чувствовал себя особенным, потому что мать называла его единственной причиной своей жизни, а с другой — он мог лишь разочаровывать ее детской несостоятельностью, и поэтому чувствовал себя виноватым. Одиночество матери и ее усугубляющееся депрессивное настроение указывали ему, что он безуспешен в своих попытках осчастливить мать.

Несмотря на свое несчастье, мать, непреднамеренно и неосознанно, все больше претендовала на него. Она стала для сына чем-то вроде бездонной пропасти, постоянным источником чувства бессилия и напряжения. Когда Майкл пытался восстать и освободиться от этой тяжкой ноши, мать лишала его внимания и любви, в которых он нуждался, чтобы чувствовать себя сильным и целостным. Каждая попытка сына отдалиться от нее и отвоевать себе немного автономии трактовалась матерью как предательство и неблагодарность. Амбивалентная симбиотическая связь и, как ее результат, порочные шаблоны взаимодействия с матерью привели к расщеплению собственного Я Майкла. Внешне он казался послушным, хорошо воспитанным мальчиком, очень способным и уверенным в себе, во всем слушающимся маму. Если он вел себя именно так то получал одобрение. Его другое (скрытое) собственное Я развилось тем временем в перверсное мазохистское ядро. Майкл усвоил, что когда он чувствует себя опустошенным, напуганным, виноватым или очень напряженным, то может снять это напряжение посредством фантазирования, а затем мастурбации. Центральными мастурбаторными фантазиями были сцены публичного унижения женщиной — главным объектом его фантазии. Он фантазировал, как его бьет или публично наказывает госпожа в присутствии множества свидетелей. Его возбуждала фантазия, в которой случайные зрители становятся свидетелями такого наказания. Позже, будучи студентом, он рассказывал девушкам истории, в которые вплетались эти фантазии. Майкл рассказывал, как хотел, чтобы женщины унижали и били его. Его возбуждало то впечатление, которое производили на слушательниц эти истории, а также внимание, с которым к нему относились. Придя домой, он мастурбировал. Фантазии и их дальнейшее воплощение, которые он иногда позволял себе в общественных местах, заключались в том, что Майкл провоцировал окружающих и позволял себя очень жестоко избивать. Но это приносило ему крайнее наслаждение.

Чего Майкл не мог, так это поддерживать доверительные отношения с женщинами. Он пытался, но все его старания заканчивались провалом. Половой контакт с женщиной казался ему отвратительным, словно он осуществляет его с телом своей матери. До сих пор он не может даже поцеловать ее при встрече или на прощание. Для него секс с женщиной — это пустое и бессмысленное занятие. Он отказывается от любой глубокой формы искренности и интимности с женщинами. Майкл слишком этого страшится, потому что не хочет лишиться своей «тайны», из страха потерять сексуальные желания (мужественность и(или) фаллос). Фантазия (и ее дальнейшее воплощение) — единственное, что его возбуждает. На пике возбуждения реализуя экстремальные мазохистские ритуалы, он чувствует себя на коне, испытывает триумф и ощущение полного избавления от отравляющего словесного надругательства матери над отцом, который «спит с кем попало» (как и все мужчины, а значит, и «ты тоже»). И в самом деле Майкл стал импотентом. Так как если он живет с женщиной (с матерью), то может заниматься только домашними делами и быть другом — именно это и требовалось от него с детства. Он понимает, что должен держать под контролем свои постоянно нарастающие сексуальные влечения. Ему удалось подавлять их посредством превращения в трудоголика, каким был отец. Люди высоко ценят профессиональные навыки Майкла. Он очень важен для своих коллег и компании. Майкл хорошо продвинулся по социальной лестнице, но выделил время и для своей, как он ее называет, «развратной личности», давая волю мазохистским ритуалам. Ни разу за все это время у него так не состоялся вожделенный сексуальный контакт с госпожой, которая его наказывает. Возбуждение имеет место только тогда, когда он остается наедине со своими фантазиями, и никто не мешает их дальнейшей реализации. Прелюдия, которая позволяет осуществить его мазохистские наклонности, всегда неизменна. Фантазии — это всегда один и тот же набор картинок, которые спустя короткое время должны быть воплощены в «настоящий» сценарий. Этого будет достаточно, чтобы он смог мастурбировать. В свои 35 лет Майкл страдает нервным истощением и депрессией с суицидальными наклонностями.