Сексуальные преступления и симбиотические отношения: научное психоаналитическое исследование - [10]
Вышеприведенные различные категории перверсий показывают много примеров того, как люди, страдающие от перверсий, используют свои чувства, чтобы потакать частичным аспектам своего либидинального влечения. Они могут определить, какой сенсорный моторный опыт вызывает наибольшее возбуждение. Каждая перверсия имеет свое либидинальное влечение. При фроттеризме человек трется, вуайерист — подглядывает, а в случае копрофилии или урофилии для возбуждения используются запах и вкус. В своей психоаналитической теории либидо Фрейд объясняет большие генетические различия в силе частичных стимулов, таких как оральный (относящийся ко рту) опыт, анальный (элиминирующий) опыт и генитальная активность. У нормальных людей оральный, анальный и генитальный опыт остается вторичной деятельностью в рамках отношений (любви), которые они поддерживают со своими партнерами. Это не так у людей с сексуальным расстройством или перверсией. Перверсия представляет собой регрессивный защитный механизм (стратегию) для достижения сексуального удовлетворения. Она называется регрессивной, потому что эти люди застревают в состоянии снижения собственного (сексуального) напряжения и делают это в инфантильной, незрелой форме. Цель заключается не в том, чтобы прийти к взаимному сексуально удовлетворяющему контакту с любовным партнером, скорее, партнер редуцируется к частичному объекту (или частичному аспекту), например, ребенок использует грудь матери и первоначально воспринимает свою мать только как «грудь». Во многих случаях партнеры дегуманизированы и низведены до роли безжизненных объектов. Повязка на глаза, например, может быть использована в качестве инструмента для удаления партнера, чтобы полностью (и беспрепятственно) отдаться собственным фантазиям. При перверсии удовлетворение собственной чувственности занимает центральное место и поэтому является в первую очередь аутоэротическим.
Характерной чертой всех перверсий является навязчивый, неизменный, ритуальный способ достижения сексуального возбуждения и удовлетворения. В литературе подобный опыт вожделения описывается как незрелый, нереальный, эскапистский, изоляционистский и компульсивный: компульсивный из-за одержимой, навязчивой силы, которая движет сексуальным поведением; незрелый, так как перверсное поведение проявляется в виде искаженной и жесткой формы детской сексуальности (сосание, укусы); нереальный из-за того, что человек не стремится к сексуальной связи с настоящим партнером, а фантазия имеет первостепеннее значение для достижения оргазма; эскапистский, потому что такие люди обычно боятся обязательств (привязанности) с противоположным полом (боятся близости); изоляционистский, потому что вместо интимных, взаимных партнерских отношений существует недостаточная связь с противоположным полом.
В своих определениях перверсии И. Розен (Rosen, 1996) и Г. Габбард (Gabbard, 1994) упоминают о дегуманизации партнера. В парафильном поведении фактическое повреждение, боль или унижение причиняются партнеру из-за того, что эротизированная ненависть или враждебность не всегда остается скрытой (Stoller, 1975). В любом случае люди с такими сексуальными расстройствами не обладают способностью к безопасной привязанности, это означает, что развитие близких, любовных сексуальных партнерских отношений является для них трудной или невозможной задачей. Во многих случаях они ищут не партнера, а временный (иногда даже неодушевленный) объект. Таким образом, важной детерминантой в определении является способность (или неспособность) к человеческой близости на всех уровнях. Это же утверждал М. Балинт (Balint, 1965). Он считал, что перверсия — это не просто промискуитетное поведение или «просто очередное сексуальное предпочтение», а явление, скорее определяющееся степенью агрессии и враждебности по отношению к партнеру. Этому много примеров в литературе. Литературные герои Казанова и Дон Жуан являются олицетворением описанной выше репрессивной, навязчивой и враждебной дегуманизации объекта. Оба персонажа ненавидят или презирают своих жертв. Они маскируют свою враждебность изощренностью. Они испытывают удовольствие не от любви, а гораздо больше от соблазнения. Именно триумф соблазнения доставляет им истинное удовольствие. Вожделение аккумулируется наблюдением за тем, как женщины унижают себя и поддаются страсти, которую умеют провоцировать соблазнители. Их возбуждение и удовлетворение не стимулируются близостью, любовью или сексуальностью. Завоевание — это мотив. Они движимы непрекращающейся одержимостью, желанием одержать победу. Их не возбуждают ни женщины, ни факт соития, ни физические переживания, но скорее интенсивные переживания, связанные с получением власти и триумфа победителя. Эти ощущения очень сильны, и их постоянно ищут, подобно наркоману, стремящемуся подзаправиться дозой кокаина.
