Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии - [12]

Очевидно, объяснение обычаев должно идти по тем же направлениям. Обычай, то есть традиционно стандартизированная привычка, или, как современный физиолог назвал бы его, условный рефлекс, всегда является составной частью некоего большего целого. Детальный анализ

социальной организации и культуры, как правило, показывает нам, что большинство обычаев (на деле все обычаи) интегрированы в целый ряд институтов. Но я не могу вдаваться далее в подобный детальный анализ. Я дал достаточно ссылок на другие свои работы, особенно на два своих кратких, но исчерпывающих высказывания из «Американской энциклопедии общественных наук» (том «Культура») и из энциклопедии «Британника» (том «Антропология», изд. 13-е, перепечатано в 14-м изд. под заголовком «Социальная антропология»).

Я не смог здесь дать полное определение тому, что я понимаю под функциональным методом. Скорее я постарался заинтересовать читателя, а может, заинтриговать его. Если я преуспел в этом, то цель этого бессвязного предисловия достигнута.

Б. Малиновский Тамарис, октябрь 1931

Предисловие к первому изданию

Я выбрал для данной книги наиболее ясное, то есть наиболее правильное название отчасти для того, чтобы внести свою лепту в реабилитацию необходимого, но зачастую неверно применяемого термина сексуальный, отчасти чтобы заранее непосредственно оповестить читателя о том, чего ему следует ждать в наиболее откровенных местах книги. Для первобытного островитянина Южных морей, как и для нас самих, секс не является простым физиологическим действием двух партнеров; он подразумевает любовь и ухаживание; он становится ядром таких почтенных институтов, как брак и семья; он наполняет собой искусство и создает собственные чары и собственную магию. Он окрашивает собой почти любой аспект культуры. Секс в его самом широком смысле (а именно так я использовал его в названии предлагаемой книги) представляет собой скорее социальную и культурную силу, нежели просто телесные отношения двух индивидов. Но научная трактовка данного предмета с очевидностью влечет за собой живой интерес к биологическому ядру. Антрополог поэтому должен дать описание непосредственных контактов между двумя любовниками — какими мы видим их в Океании, то есть сформированных своими традициями, послушных своим законам, следующих обычаям своего племени.

В антропологии сущностные стороны жизни должны излагаться просто и полно, хотя и научным языком, и подобное ясное изложение на деле не может обидеть ни самого деликатного, ни самого предубежденного читателя; не может оно пригодиться и любителю порнографии, и менее всего способно привлечь незрелый интерес молодого человека. Ведь похотливость гнездится в опосредованных фантазиях, а не в простых и прямых высказываниях. Читатель увидит, что туземцы в конечном счете рассматривают секс не только в качестве источника наслаждения, но как нечто в действительности серьезное и даже сакральное. В то же время их обычаи и взгляды не лишают секс его способности трансформировать грубый материальный факт в удивительный духовный опыт, набрасывать романтическое очарование любви на технику интимных отношений.

Установления тробрианского общества позволяют простой грубой страсти созреть до любви на всю жизнь, полностью расцвести в силу личного влечения, укрепиться за счет многочисленных уз и привязанностей, возникающих с появлением детей, за счет общих волнений и надежд, общих целей и интересов семейной жизни. Возможно, в смешении непосредственно плотского с романтическим, а также в далеко идущих и важных социальных последствиях того, что является в первую очередь наиболее личностным событием, — именно в этом богатстве и многообразии любви заключается ее философская тайна, ее очарование для поэта и ее интерес для антрополога.

Эта многосторонность любви существует у тробрианцев точно так же, как и у нас, и она делает для нас более приемлемым даже то, что большинству читателей может поначалу показаться грубым и неподвластным контролю. Однако игнорировать в научной работе этот последний аспект, уклоняться от рассмотрения материальных оснований любви означало бы полностью сводить на нет все результаты исследования. Это значило бы совершить непростительный грех уклонения от реальной проблемы. Любому, кто не желает касаться секса, нет нужды приобретать или читать данную книгу; а тех, кто подходит к этому предмету не с научными целями, можно с самого начала предупредить, что в предлагаемых главах они не найдут ничего непристойного или соблазнительного.

Я хочу, чтобы было совершенно ясно, что разбросанные тут и там, особенно в последних главах, сравнения туземных и европейских условий не служат социологическими параллелями, поскольку они слишком уж незначительны. Еще меньше туземно- европейские параллели в настоящей книге означают проповедь по поводу наших собственных недостатков или восхваление наших достоинств. Они приводятся просто потому, что в целях объяснения необычных фактов необходимо возвращаться к фактам знакомым. Антрополог в своих наблюдениях должен понимать туземца через свою собственную психологию и формировать картину чужой культуры из элементов своей собственной, а также других культур, известных ему практически и теоретически. Вся сложность и искусство полевой работы состоит в том, чтобы исходить из известных элементов чужой культуры и постепенно встраивать элементы странные и непохожие на них - в доступную пониманию схему. В этом изучение чужой культуры сходно с изучением иностранного языка: сперва нахождение простого соответствия и грубый перевод, под конец полный отход от этого первоначального способа и овладение новым. А поскольку адекватное этнографическое описание должно повторять в миниатюре постепенный, длительный и болезненный процесс полевой работы, ссылки на знакомое, на параллели между Европой и Тробрианами должны служить отправными точками.