Секс с чужаками - [20]

Но если он сможет заводить интрижки, идеальные воображаемые приключения, оставаясь в то же самое время рядом с ней… Это было идеальным решением. Или было бы им в том случае, если ему удасься справиться с матерью Изабель.

Священник уже заканчивал:

— Посему изыди, о нечестивый. Изыди, негодный, поди прочь со всеми твоими уловками, ибо Господь пожелал, дабы человек был храмом Его. Чего же ты мешкаешь? Воздадим хвалу Господу, Отцу Всемогущему, пред кем всяк преклонит колена. Отдадим должное и Сыну Его Иисусу Христу, — здесь отец Сидней в последний раз наскоро очертил в воздухе крест, — пролившему драгоценную кровь Свою за человеков.

Экзорцизм был завершен. Сен-Жак перевел дыхание, осознав при этом, что задерживал его из страха, не случиться ли с ним и впрямь чего-нибудь нехорошего. Раз телепатия существует на самом деле, так, может, и церковные ритуалы способны фокусировать скрытые телепатические способности конгрегации на таких людях, как он… Но в любом случае ритуал изгнания не причинил ему никакого вреда.

Все же нужно найти какие-нибудь книги и разузнать про инкубов, сколько окажется возможным. Хотя бы для того, чтобы защищаться от матери Изабель, если не по иной причине.

Мать Изабель объявила, что после обеда будет небольшое совещание преподавательского состава, затем распустила собравшихся.

Поворачиваясь, чтобы уйти, Сен-Жак увидел, что Марсия смотрит на него из глубины часовни. Прежде чем она поняла, что он это заметил, Сен-Жак успел уловить выражение на ее лице: уже не презрение с отвращением, которые она выказывала перед подругами, но скорее беспокойство и смущение, почти ужас.

Он пообедал с Вероникой и поэтом. Томас, как обычно, говорил о Божественном Вдохновении. И не просто о каком-нибудь дряхлом Божественном Вдохновении вообще, но конкретно о Божественном Вдохновении (здесь поэт ввернул что-то о «силе, которая через зеленый фитиль выгоняет цветок» — Сен-Жак не сомневался, что эти слова он украл), наделяющем Рассела Томаса способностью писать свои пэаны хвалы и благодарения.

Сен-Жак не испытывал к поэту ничего, кроме отвращения, но полагал, что на этот раз появиться в его компании не повредит. К несчастью, мать Изабель так нигде поблизости и не появилась, так что труды пропали даром.

Монологи Томаса предоставили Сен-Жаку полную свободу поразмыслить о том, что, как он наконец с некоторым удивлением обнаружил, скрывало в себе этический вопрос. Беззащитный и уязвимый взгляд Марсии заставил его осознать, что совершаемое им, быть может, скорее род изнасилования, нежели лишенная последствий серия пусть даже несколько предосудительных приключений.

Возможно, однако, лучше всего представить себе всю историю как своего рода неотвратимое соблазнение. Никакого насилия в нем не замешано; Марсия действовала прошлой ночью исключительно по своей воле, обеспокоено оказалось лишь ее пробудившееся «я». Да и то, может быть, больше из-за того, как мать Изабель истолковала ее ночные переживания, нежели из-за самих переживаний. Или, по крайней мере, той их части, когда они были вдвоем и собственные страхи Сен-Жака наряду с «внутренним цензором» не включили в сценарий мстительную монахиню.

Он не причинил Марсии никакого вреда тем, что втянул ее в свои сексуальные фантазии: ее собственное подсознание наверняка предлагает ей точно такие же фантазии ежедневно. Плохо то, что он не сумел оградить ее от воспоминаний о происшедшем: надо будет найти способ как-то редактировать ее память по пробуждении, чтобы девушку больше не тревожили мысли о его эротическом сценарии, который она-то будет считать своим собственным.

Может быть, все, что ему придется сделать, это приказывать девочкам забыть о происшедшем, после чего всю работу за него сделают защитные механизмы их собственного подсознания. Точно так же, как загипнотизированным можно приказать забыть, что они вообще находились под гипнозом.

Преподавательское собрание было коротким и бессмысленным. По его завершении мать Изабель попросила некоторых учителей остаться, однако ничем не дала понять, что ее интересует именно Сен-Жак. Все, что она ему сказала — это что хочет увидеться с ним у себя в кабинете после последнего урока, после чего он был отпущен.

Сен-Жак чувствовал к ней признательность за то, что мать Изабель избежала каких-либо прилюдных нападок, поставивших бы его в смешное положение, как он ни гневался на себя за свою признательность, будучи достаточно хорошо знаком с монахиней, чтобы знать, что она никогда ни для кого ничего не делала, если не ожидала получить что-нибудь взамен.

Шестым уроком шли самостоятельные занятия. Большинство девочек отпустили заниматься подготовкой представления «Дочки-Матери». Сен-Жак проводил время, перечитывая «Истолкование сновидений» и поглядывая исподтишка на Лиз, некрупную блондинку, полногрудую, но атлетически сложенную, которая ходила на его занятия в прошлом году; через несколько лет она, вероятно, располнела бы, но пока что смотрелась до крайности чувственно.

Он как раз перечитывал то место, где Фрейд рассказывает «интеллигентной женщине-пациенту», что «как вам известно, основные стимулы сна всегда кроются в переживаниях предшествующего дня». Сен-Жак намеревался как следует обеспечить себя всеми необходимыми стимулами на предстоящую ночь.