Секс и эволюция человеческой природы - [93]

.

Впрочем, одержимость церкви вопросами сексуальных отношений оказалась довольно избирательной. Она мало говорила о полигамии или о производстве большого числа незаконнорожденных детей (хотя и то, и другое было широко распространено и, вообще говоря, противоречило церковной доктрине), а сконцентрировалась на трех вещах. Во-первых, на разводе, вторичном браке и усыновлении. Во-вторых, на грудном вскармливании и периодах полового воздержания. В-третьих, на «инцесте» и запрете браков между людьми определенной степени родства. Во всех трех случаях церковь делала все, чтобы у лордов не было законнорожденных наследников[79]. Мужчина, следовавший наставлениям церкви в 1100 году, не мог развестись с бесплодной женой; ни в коем случае не мог жениться вторично, пока была жива первая жена; не мог «легализовать» своего незаконнорожденного наследника; не мог заниматься любовью с женой «три недели в пасху, четыре — в Рождество, от одной до семи — на Троицу», а также в воскресенья, среды, пятницы, субботы (дни для покаяния и проповедей) и в различные праздники; не мог родить законнорожденного наследника от жены, если она была его менее, чем восьмиюродной сестрой — что исключало из числа потенциальных жен большинство благородных женщин на 300 миль вокруг; его жена не могла отдать грудную дочь кормилице, чтобы быстрее вернуться в фертильное состояние и зачать второго ребенка (в надежде, что теперь это будет сын). Все это использовалось в длительной кампании против рождения законных наследников. «Эта борьба между церковью и лордами за наследование началась тогда, когда первая стала наполняться младшими братьями богачей». Представители церкви (лишенные наследства младшие сыновья) пытались регламентировать сексуальные нравы, дабы увеличить состояние самой церкви или даже вернуть себе собственность и титулы. Произведенный Генрихом VIII роспуск монастырей, последовал за его разрывом с Римом. Который, в свою очередь, произошел из-за неодобрения последним развода Генриха с бездетной Екатериной Арагонской. Это хорошая иллюстрация всей истории отношений церкви и государства^{369}.

Их борьба — просто частный случай в череде разношерстных эпизодов борьбы за богатство. Право первородства — основной способ удержать в семье богатство и связанную с ним полигамность, передать их в следующие поколения. Но существовали и иные варианты разбогатеть. Во-первых, сам брак. Взять в жены богатую наследницу — самый простой путь. При этом, стратегический брак и первородство работают друг против друга: если женщина не наследует отцовский капитал, то женитьба на ней ничего не даст. Однако среди представителей королевских династий Европы, в большинстве которых женщины тоже имели право наследовать трон (при отсутствии кандидатов-мужчин), любому наследнику всегда можно было найти хорошую кандидатку в супруги. Элеанора Аквитанская «принесла» английским королям большущий кусок Франции. Война за испанское наследство началась только ради того, чтобы предотвратить наследование тамошнего трона французским королем, на что тот претендовал в результате стратегического брака. Вплоть до начала XX века, когда английские аристократы женились на дочерях американских миллионеров, альянсы великих семей были надежным способом накопления богатства.

Другой вариант, практиковавшийся, в основном, рабовладельческими династиями американского юга, состоял в заключении брака внутри семьи. Нэнси Уилмсен Торнхилл (Nancy Wilmsen Thornhill) из университета Нью-Мехико заметила, что мужчины там женились на своих двоюродных сестрах чаще, чем на ком-либо еще. Исследовав генеалогии четырех южных семей, она обнаружила, что половина браков была внутрисемейными или состояла в «обмене родственниками» (когда, например, два брата женились на двух сестрах). В тот же самый исторический момент в семьях северян всего 6 % браков являлись родственными. Этот результат особенно интересен потому, что Торнхилл предсказала его раньше, чем получила. Богатство лучше строить на земле, которая, являясь дефицитом, ценна всегда, а не на удаче дельца, которая кому-то улыбается, а от кого-то отворачивается^{370}.

Торнхилл продолжает свои рассуждения: если одни люди пытаются использовать брак для накопления богатства, то другие хотят им в этом помешать. Верховные владыки в этих вопросах имеют и свои интересы, и инструменты для их соблюдения. Как раз данное обстоятельство и может объяснить распространенность запретов на кровосмесительные браки между двоюродными родственниками в одних сообществах и отсутствие таковых в других. Сильнее всего брак регулируется в наиболее социально расслоенных популяциях. У бразильских трумаи, слабо различающихся по своему достатку, брак между двоюродными родственниками всего лишь не одобряется. У социально более расслоенных восточноафриканских масаев он наказывается «жестокой поркой». У инков же любого, кто опрометчиво женился на своей родственнице (в достаточно широком смысле), лишали глаз, а затем четвертовали. Император, конечно, являлся исключением (его жена приходилась ему родной сестрой), а начиная с Пачакути возникла традиция брать в жены всех своих сводных сестер. Торнхилл заключает, что все эти правила вообще не связаны с генетическим вредом инцеста: они позволяли правителям предотвратить накопление богатства в других семьях, кроме его собственной. Потому-то они и делали для себя исключение из всех правил