Секс и эволюция человеческой природы - [88]

.

Какими бы ни были мотивы женщин, Хилл с коллегами считают, что влияние внебрачных связей на эволюцию системы спаривания человека сильно недооценивается. В общинах охотников и собирателей мужчинам гораздо легче удовлетворить стремление к сексуальному разнообразию, эпизодически вступая в «незаконную» связь, чем заводя нескольких жен. Полигамия распространена всего в двух известных нам подобных сообществах. В остальных трудно найти мужчину с более чем одной женой и очень трудно — с более чем двумя. Два исключения подтверждают правило. Одно — индейцы тихоокеанского северо-западного побережья Америки, которые экономически опираются на обильные и надежные источники пищи (ловля лосося) и своей способностью накапливать излишки продукции больше похожи на земледельцев, чем на охотников и собирателей. Второе — несколько племен австралийских аборигенов, практикующих геронтократическую полигамию: мужчины не женятся, пока им не исполнится 40, а к 65 у них бывает уже до 30 жен. Но все не так просто (вернее, не так сложно). У каждого старика есть более молодой «ассистент», чьи помощь, защиту и экономическую поддержку старый владелец гарема покупает, помимо прочего, тем, что закрывает глаза на его любовные отношения со своими супругами^{344}.

Если полигамия в сообществах охотников и собирателей встречается редко, то внебрачные связи там — обычное дело. По аналогии с моногамными колониальными птицами, здесь тоже должны практиковать слежку за супругами и многократную копуляцию. Ричард Рэнгхэм заметил, что мужчины следят за женами через поручителей. Проохотившись весь день где-нибудь в лесу, по возвращении муж может спросить мать или соседку о том, что его жена поделывала днем. Жизнь африканских пигмеев, которых изучал Рэнгхэм, наполнена сплетнями. Поэтому лучший для мужа способ удержать жену от измены — дать ей понять, что он держит руку на пульсе слухов. Рэнгхэм развивает эту мысль: чтобы были сплетни, нужна речь. Он предполагает, что половое разделение труда, институт брака как способ выращивания детей и изобретение языка — это три фундаментальных человеческих кита, отличающих нас от прочих человекообразных — и все они зависят друг от друга^{345}.

Почему метод естественного цикла не работает

А что происходило до того, как язык позволил вести удаленную слежку за супругой? Интересный ответ дает анатомия. Возможно, самое яркое физиологическое различие между женщиной и самкой шимпанзе в том, что никто, включая саму даму, не может точно определить, в какой момент менструального цикла она способна к зачатию. Что бы ни утверждали доктора, народные средства и Римская католическая церковь, человеческая овуляция невидима и непредсказуема. Между тем, шимпанзе становятся розовыми, коровы — сногсшибательно (для быков) пахнут, тигрицы ищут тигров, мыши пристают к самцам и т. д. У всех млекопитающих день овуляции оглашается фанфарами. У всех, кроме людей. Все, что у нас есть — это микроскопическое изменение температуры тела, которое никто вообще не замечал до появления термометров. Гены женщин в своем стремлении скрыть момент овуляции, похоже, дошли до крайности.

Скрытая овуляция стала причиной постоянного сексуального интереса. Хотя женщины в день овуляции чаще, чем в другое время, провоцируют мужчин на секс, мастурбируют, встречаются с любовниками или стремятся быть рядом с мужем^{346}, заинтересованность в сексе представителей обоих полов явно не зависит от фазы менструального цикла. И мужчины, и женщины занимаются сексом, когда захотят. По сравнению со многими животными, мы удивительно зациклены на нем. Десмонд Моррис (Desmond Morris) назвал человека «самым сексуально озабоченным приматом»^{347} (это было до того, как мы узнали о социальных повадках бонобо). Другие часто копулирующие животные — львы, бонобо, желудевые дятлы, ястребы-тетеревятники, белые ибисы — делают это для победы в конкуренции спермы. У первых трех из этих видов самцы образуют группы, представители которых имеют одинаковый доступ к самкам. Поэтому каждый из них старается копулировать как можно чаще — иначе рискует тем, что первой яйцеклетки достигнет сперма другого самца.

Ястребы-тетеревятники и белые ибисы часто копулируют для растворения любой спермы, которая могла быть получена самкой в отсутствие самца. Поскольку ясно, что человек не склонен к неразборчивым половым связям (ибо даже самая тщательно организованная коммуна свободной любви вскоре распадается под давлением ревности и собственнических чувств), наиболее интересен для нас случай ибиса. Самцы этой моногамной птицы склонны к частой копуляции из страха измены. Но они должны выполнять свой план «шесть раз ежедневно» лишь несколько дней в году — перед откладкой яиц. Мужчинам же приходится держать планку «два раза в неделю» всю жизнь^{348}.

Впрочем, женщины выработали скрытую овуляцию и стали объектом постоянного сексуального интереса не для того, чтобы порадовать мужчин. На конец 1970-х приходится целый шквал разношерстных умозрительных гипотез о том, почему так произошло. Многие из них включают механизмы, которые могут работать только у людей. Например, Нэнси Барли предполагает, что древние женщины, первоначально знавшие, на какой день приходится их овуляция, стали воздерживаться от половых контактов в момент, когда могли забеременеть, по причине болезненности и опасности деторождения. В итоге, они не оставили по себе потомства, так что предками современного человечества стали те редкие женщины, которые не знали день своей овуляции