Секс и эротика в русской традиционной культуре - [169]

«Дîдо тай баба [молодые люди, играющие роли соответственно старика т старухи] надевают на себя гунî [куртки из овчины мехом наружу]. Старик умирает, его кладут на землю, а старуху выпроваживают на улицу. Бабка громко рыдает на дворе. Ее спрашивают: „Ты что ищешь, старая?“ Она отвечает: „Своего деда“. — „Успокойся, бабка. Старик уже три дня как лежит в хате (уже загнiў)“. Старухе позволяют войти в дом, и она начинает принюхиваться, действительно ли здесь воняет разлагающимся трупом. Затем старуха просит, чтобы добрые люди похоронили старика. Старуха приглашает попа [его роль исполняет юноша]. Тот одевается священником. Из пiўкi [передника] он делает себе рiзи, которые надевает на плечи, и нашивает на спину две полоски бумаги в виде креста. Затем одевают умершего. Старуха в это время причитает (йойкат). Покойника выносят на улицу и там оставляют. Чтобы подмести за ним хату, остается мальчик, который берет палку, делает вид, что подметает, и бьет остальных палкой по ногам, так что все должны спасаться бегством» (Головка из Прислопа).

Девушка из Вышней Колочавы так описывает эту игру в своей деревне:

«…Парень изображает покойника. Его кладут на драбіну [небольшую переносную лестницу] и вдвоем вносят в хату. Один из присутствующих наряжается попом. Ему напяливают на голову красный колпак, а спину украшают крестом из картофельных очисток. Он снимает боконч [башмак] или свой постіл и машет им как кадилом. Все прыгают, кричат, бегают вокруг покойника. Это так страшно, что невозможно смотреть».

Подобные игры встречаются в Воловом и Вышнем Быстром. Вот как описывает их Жаткович, один из фольклористов, изучавших Закарпатье:

«Посреди хижі [хаты] молодой человек ложится на длинную лавку. Его, словно покойника, накрывают саваном. Другой переодевается его женой, встает рядом и начинает смешно причитать. Например: „Та нич так не жалуу [ничего так не жалко], як ото, ож поїв ми віко [мера веса] пасулї [фасоли]; не іди коло города, бо у нім лиш злоба: кидь ся схопить, кіл ухопыть, то всіх вас помолотить“ и т. д. Затем присутствующие совещаются и решают пригласить попа для погребения умершего. Священником наряжают какого-нибудь шутника. Вместо різи ему на плечи и грудь привязывают пташки,[893] вместо кадила дают в руку горшок в петельке,[894] в котором тлеет ветошь. Он [поп] входит в хату и начинает шуточным образом отправлять похороны. Вместо молитвы читает, например, следующее: „Коли я ішов у гору, найшов я реверенду [ризу]; взяв я на себе реверенду, позирав горі собов, долї собов и гадау собі, бивби із мене попище, як би я взяв на себе реверендшце“. Затем поп начинает произносить над покойником проповедь, например: „Все лиш ходив, дома мало побивав, церков не упражняв; коли до церкви било іти, овін на жону кричить, оби му їсти варила; запалив піпу [трубку], пішов до коршми, а онь із коршми до церкви, У церкві слова божого не чує, бо пяний — дримле. Теперь ангели плачуть коло нього, бо нечисті духи єдну душу християнську хотять урвати ут них. Дораз прийдуть нечисті духи, понесуть му душу, попровадять у пекло. У пеклї непрестанно каміня буде возити, но так, ож коли віз буде іти у гору, всї чотири колеса запутауть, а коли із гори буде іти, розпутуть. Коли буде каміне возити, чорти із желїзними вилами будуть го бити“ и т. д. Затем двое мужчин берут лавку, словно намереваясь унести покойника, и если тот не спрыгнет быстро, его бросают на землю».[895]

Если рассматривать эти игры с современной точки зрения, то можно было бы увидеть в них не только неуместную по отношению к покойнику шутку (ведь пародия на похоронный обряд совершается непосредственно в комнате, где лежит настоящий покойник), но даже насмешку над религиозными обрядами. В эти игры входит пародия не только на похороны. В свîчінях пародируются также причащение и исповедь:

«Молодые люди садятся в ряд, каждый парень рядом с девушкой. Один из парней берет в руки чашку и ложку, черпает воду и ею причащает. Перед этим все исповедуются: один берет полотно, накрывает себе голову, а остальные рассказывают о своих грехах» (сообщение одной девушки из Вышней Колочавы).

Однако никому не придет в голову увидеть в этих играх, пародирующих церковные церемонии, недостаток религиозного чувства или неуважительное отношение к церковным обрядам; крестьяне Закарпатья в высшей степени строги и даже фанатичны в соблюдении внешней и ритуальной сторон церковных предписаний. Вот почему так удивительно наблюдать, как во время свîчінъ одни исполняют, а другие смотрят пародии на обряды покаяния, причащения и погребения. Мы полагаем, что это противоречие между религиозным духом крестьян Закарпатья, с одной стороны, и пародиями на обряды в присутствии умершего — с другой, может объясняться только наличием у этих крестьян особого, отличного от нашего, понимания пародии как таковой. Следует предположить, что для них пародия просто вуалирует пародируемый объект, не бросая на него и тени неуважения.

Очевидно, именно так воспринимала этот жанр и абсолютно религиозная средневековая публика, когда во время представления мистерий после эпизодов из жизни Христа или святых ей показывали интермедии, где те же самые события пародировались.