Секреты Советской Латвии. Из архивов ЦК КПЛ - [7]

В общем, классический пример использования «надомного» голосования. По этому делу против самой Крумини было возбуждено уголовное дело по статье 110 УК ЛССР, еще четверо местных начальников получили выговоры.

По прошествии многих лет можно заключить — в СССР была своеобразного исполнения «демократия прямого действия». Начальника до определенного уровня можно было прихлопнуть «сигналом». В архивах ЦК сохранились целые папки дел, в которых аккуратно подшиты порой совершенно неаккуратно написанные анонимки. Чуть ли не химическим карандашом на оберточной бумаге. Но, на самом деле, несмотря на декларированное презрение к анонимщикам, все они серьезно разбирались. Тем паче, когда они поступали в сам ЦК КПСС, как письмо без подписи из Даугавпилса.

По нему 24 июля 1973 года была закончена детальная (и, конечно, секретная) проверка. И выяснилось, что автор почти все наврал.

Бывший 1-й секретарь Даугавпилсского горкома “не раскулачивался и за пределы области⁵ не высылался”. Бывший заведующий организационным отделом горкома, напротив, «скрыл свое кулацкое происхождение» — но, получив выговор, был переведен на должность директора нефтебазы. Начальник городского управления торговли вообще чист: «проверкой не установлено, что… сам злоупотребляет спиртным и устраивает пьянки для “начальства” в финских банях» (действительно, кто бы мог такое подумать!). А проректор Даугавпилсского пединститута, доцент кафедры педагогики, действительно “имел грех”: «В июле 1943 года был мобилизован в немецкую армию, а в сентябре 1944 года дезертировал из немецкой армии. После освобождения Латвии проходил фильтрацию в Новосибирске, а с 1947 по 1950 год служил в Советской Армии. При вступлении в партию свою службу в немецкой армии не скрывал».

Какой из этого следует вывод? — Лживость утверждений некоторых сегодняшних «лидеров мнений» о том, что де легионеры Ваффен-СС и репрессированные не могли занять в ЛССР начальственных позиций и всячески третировались. Как видим, и в руководстве они присутствовали…

В то же время Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров ЛССР, или, в просторечье, Главлит, под руководством А. Луцевича, занималось всем громадным объемом выходившей в республике прессы, книжной и электронной медиа-продукции. Визировались даже билеты и абонементы. А когда, предположим, Латвийская сельскохозяйственная академия решала поставить цену на свою брошюрку «Устойчивость сельскохозяйственного производства в условиях применения противником оружия массового поражения» — 70 копеек вместо 63 копеек — то получала «втык» от самого председателя Госконтроля ЛССР Э. Бемана. Расплодили, понимаешь, бизнес!

Но порой приходил из Москвы, к примеру, приказ № 16-дсп («для служебного пользования»): «Изъять из библиотек общего пользования и книготорговой сети следующие книги». Ниже следует список, а там хоть стой, хоть падай: «Торжество ленинской национальной политики в Чехословакии», «Помощь СССР народам Чехословакии в их борьбе за свободу и независимость», «Рождение Чехословацкой

Народной армии». В чем тут криминал — ведь идеология-то социалистическая? А вот где собака зарыта — во всех этих трудах, напечатанных порою даже при Сталине, упоминались чехословацкие деятели, ставшие «не комильфо» после 1968 года. Вот их и «зачистили». Хотя, можно предположить, что редкий житель Латвийской ССР обратился бы к данным трудам в поисках ответов на вызовы тогдашней действительности.

Иллюстрацией политических нравов тех лет может служить и реакция на очередную арабо-израильскую войну 1973 года. Конечно, по всей ЛССР были проведены митинги солидарности с «жертвами агрессии» (напали-то первые, да неудачно!). Как сообщал в Москву 2-й секретарь ЦК КПЛ Николай Белуха, «лица еврейской национальности, проживающие на территории республики, в настоящее время находятся в состоянии растерянности». «Ни один гражданин еврейской национальности, которым выдано разрешение на выезд в Израиль, 8 октября с.г. не явился для оформления документов в отдел виз и регистрации иностранцев Министерства внутренних дел Латвийской ССР. Некоторые из указанных граждан просят продлить срок выезда в Израиль. Ранее подобного факта работники отдела не отмечали».

Так какими же были 70-е — времена, в которые росло поколение вашего автора? Разными. При всем этом, стоит признать, что для «маленького человека» в то время дверь в социальный лифт отнюдь не была закрыта. Во всяком случае, он всегда мог попробовать нажать кнопку «стоп» для начальства. Ведь собственность тогда вместе с властью не наследовалась.

(По материалам из Государственного архива Латвии.⁷)

***

«Кинофикация», «интерклуб», «дискор» — эти слова ничего не скажут сегодняшней молодежи. А ведь три десятилетия назад в них бился пульс культурной жизни. Сегодня, изучая дела Госархива ЛР, поражаешься всеобъемлющему планированию и контролю духовной сферы в Советской Латвии. И тому, как они нарушались!

«Информацию о работе органов кинофикации и проката республики с зарубежными кинофильмами» составил завотделом культуры ЦК КПЛ А. Горис в августе 1986 года. В ней он описал громадный, по сравнению с современным, фильмофонд Латвии: 3,3 тысячи НАИМЕНОВАНИЙ (10,6 тысяч копий) в действующем прокате! Из них 2,3 тысячи фильмов — советских, 600 — соцстран, 400 — из капиталистических или развивающихся стран.