Секреты - [2]

Юстон принадлежал ей и Памеле. Возможно, для других он был грязным и опасным местом Лондона, по которому люди были вынуждены проходить или проезжать, чтобы попасть в более спокойные и более привлекательные районы города, но Адель всегда чувствовала себя здесь в безопасности, как в городском парке, Чарлтон-стрит находилась как раз между Юстоном и Сен-Панкрасом, и вокзалы в представлении Адель были ее личными театрами, а пассажиры — участниками представления. Она всегда водила сюда Памелу, особенно когда было холодно или мокро, и, чтобы развлечь сестру, выдумывала истории о людях, которых они здесь видели. Женщину в шубе, семенившую за носильщиком, несшим ее огромные чемоданы, она превращала в графиню. Молодая пара, страстно целовавшаяся, в ее рассказах была несчастными влюбленными, сбежавшими из дома. Иногда они видели детей, путешествовавших без родителей, на их пальто были нацеплены ярлыки, и Адель обычно выдумывала фантастические истории с приключениями, в которых фигурировали злые мачехи, замки в Шотландии и сундуки, полные денег.

Дома атмосфера всегда была гнетущей. Мать часами сидела и мрачно молчала, почти не обращая внимания на присутствие детей и мужа. Она всегда была такой, поэтому Адель уже смирилась с этим; она научилась распознавать признаки опасности, которые предшествовали взрывам дикой ярости, и как можно быстрее уходила, забирая с собой Памелу. Ярость матери могла быть ужасной, она обычно швырялась всем, что попадало под руку, выкрикивала ругательства и часто поколачивала Адель.

Адель пыталась убедить себя, что мать всегда обрушивала свой гнев именно на нее, а не на Памелу, потому что она была старшей. Но в глубине души она знала, что это было потому, что мать по какой-то причине ненавидела ее.

Памела тоже ощущала это и всегда пыталась сгладить ситуацию. Если она получала от матери какие-то деньги, то обязательно делилась с Адель. Когда ей подарили новое красивое пальто на Рождество, она была смущена, потому что Адель не подарили пальто. Там, где могла, она делала все, чтобы поправить положение. Благодаря солнечной улыбке Памелы, ее щедрости и чувству юмора жизнь Адель была более терпимой.

И теперь, стоя и беспомощно плача, Адель хотела, чтобы кто-нибудь из взрослых обнял ее и успокоил, сказав, что Памела просто потеряла сознание, а не умерла, и при этом осознавала, что если с ее сестрой действительно все было кончено, то она и сама могла умереть.

Крепкий молодой полицейский взял Адель за руку, когда Памелу поднимали в машину «скорой помощи». Ребенка положили на носилки и полностью накрыли одеялом — негласное подтверждение того, что она действительно мертва.

— Мне очень жаль, — мягко сказал полицейский и наклонился к ней так, что его лицо очутилось вровень с ее лицом. — Я капитан Митчелл, — продолжал он. — Мы с сержантом сейчас отвезем тебя домой, нам нужно сообщить твоим маме и папе о несчастном случае, и ты должна нам точно рассказать, что произошло.

И только теперь Адель испугалась за себя. С той минуты, когда она услышала скрежет тормозов машин, ее мысли были полностью сконцентрированы на Памеле. Все ее мысли и эмоции были направлены на одно: маленькое тело сестры на земле и то, чем они были друг для друга. Но при упоминании о родителях Адель вдруг пришла в ужас.

— Я н-н-н-е могу идти домой! — выпалила она, в страхе схватившись за руку полицейского. — Они скажут, что это я виновата.

— Разумеется, они такого не скажут, — недоверчиво сказал капитан Митчелл. — Такой несчастный случай мог произойти с каждым, ты ведь сама еще ребенок.

— Если бы я чуть быстрее бежала, — всхлипывала она. Его большое, доброе лицо, на котором было написано сочувствие, было лишь напоминанием того, как мало беспокоились о ней родители. — Я бежала не останавливаясь, но она была уже у дороги, когда я добралась сюда.

— Мама с папой поймут, — сказал он и потрепал ее по плечу.

Тут «скорая помощь» отъехала, и толпа начала расходиться. Только водитель такси остался разговаривать с двумя полицейскими. Все снова вернулось в прежнее русло, и машины ехали по тому месту, где лишь несколько минут назад лежала Памела, зеваки расходились по пабам, садились в автобус, покупали вечерние газеты. Для них это был всего лишь несчастный случай, пусть печальный, но они забудут о нем еще до того, как доберутся до дома.

Даже когда Адель была совсем маленькой, она понимала, что Юстон — район огромных контрастов. Вокзалы, эти огромные и величественные здания, высились над соседними домами как соборы, и в них работали сотни людей. Люди, достаточно богатые, чтобы путешествовать, использовали труд бедных, делавших их поездки комфортабельными и приятными.

Железнодорожные рабочие жили на жалких, грязных улицах вокруг вокзала. Носильщик знал время прибытия каждого поезда, каждую остановку и станцию от Лондона до Эдинборо и каждый день напрягал спину и руки, нося тяжелый багаж. Но при этом он никогда не был ни в одном из этих мест, названия которых так легко слетали с его языка. Если ему удавалось повезти жену и детей на день к морю, он считал себя счастливым человеком. И точно так же у горничной, менявшей постели в дорогих гостиницах, где останавливались путешественники, зачастую не было собственных простыней на постели, не говоря уж о туалете в доме или о настоящей ванной.