Секретный террор - [57]

Покружив немного по городу, на случай если за нами следили, мы свернули в сторону дворца Баги-Бала. Поминутно мы оглядывались, чтобы убедиться, что за нами нет слежки. Еще несколько минут езды, и мы очутились недалеко от дома полковника. Впереди чернела обсаженная деревьями аллея, ведущая к Баги-Бала.

— Товарищ Максимов, ты проезжай медленно по этой аллее и возвращайся обратно, пока я приду. Далеко не отъезжай, — приказал я дипкурьеру, слезая с баги.

Подождав немного, пока огни фонарей коляски отдалились, я внимательно осмотрелся и, никого не заметив, свернул с дороги и пошел прямо по засеянным полям к условленной калитке. Все шло нормально. Полковник уже ждал меня у садовой калитки. Я пробыл у него минут двадцать и благополучно вернулся по тому же пути на дорогу. Но что такое? Коляски нет на условленном месте, и нигде ее не видно. Неужели что-либо случилось с дипкурьером? После нескольких минут ожидания я уже решил было идти пешком, когда заметил вдали приближающиеся огни. Это была наша коляска.

— Почему так далеко уехал? — спросил я дипкурьера, усевшись с ним рядом.

— Вот тут недалеко за деревом я заметил афганца, который наблюдал за нами. Я и решил отъехать, чтобы отвлечь его внимание от тебя, — ответил дипкурьер.

— За каким деревом? — спросил я, остановив лошадь.

— Вон, смотри налево, виднеется его чалма, — кивнул он в сторону от дороги.

Я подъехал ближе, и действительно какой-то афганец сидел на корточках, притаившись за деревом.

— Что ты тут делаешь? — спросил я его по-афгански.

— Да вот увидел, что разъезжает поздно ночью баги, и смотрю, по делу или без дела, — ответил он смутившись.

— Конечно, по делу, — сказал я, — кто же будет ночью кататься тут без дела? Да, скажи, пожалуйста, как нам проехать в английскую миссию? А то в темноте мы потеряли дорогу.

— Езжайте по этой дороге прямо, — ответил он.

— Спасибо, счастливой ночи, — поблагодарил я и пустил лошадь вскачь.

На следующий вечер я получил рапорт от начальника полиции, уже работавшего у меня под № 4:

«Вчера ночью около 11 часов по дороге в Баги-Бала разъезжали в коляске два английских агента и, видимо, кого-то поджидали. Заметив моего человека, они больше не стали дожидаться и вернулись в английское посольство. № 4».

Однажды полпред Старк вызвал меня к себе. Войдя в гостиную, я нашел его в обществе молодого афганца, с умным решительным лицом.

— Спросите у него, товарищ Агабеков, что ему нужно от меня, — обратился ко мне Старк.

Я поздоровался с афганцем и перевел ему вопрос посла.

— Я — сын бывшего шейх-уль-ислама Афганистана, — представился он. — Моего отца хорошо должен знать полковник Рикс, нынешний секретарь посольства. Мой отец работал вместе с послом Раскольниковым. Сейчас отец послал меня к послу спросить, с кем из доверенных ему лиц он может говорить по одному важному вопросу.

Я перевел слова афганца Старку.

— Вероятно, какое-нибудь предложение. Я о старике что-то слышал от Рикса. Не возьметесь ли вы поговорить с ним и узнать, в чем дело? — предложил мне посол.

— С удовольствием, — ответил я и стал договариваться с афганцем о месте и времени встречи.

Маленькая, жарко натопленная комната в доме шейх-уль-ислама, куда привел меня младший сын. Сам старик, весь седой и высохший, сидел на ковре и перебирал четки. Рядом с ним сидел его старший сын — точная копия младшего. Такой же орлиный нос, те же зоркие глаза. Только лицо более возмужалое. В комнате находился еще друг из семьи Мовлеви Мансур из индийских эмигрантов. Его широкое, открытое, умное лицо окаймляла большая черная борода, которую он спокойно время от времени разглаживал. Младший сын приготавливал чай и прислуживал. Единственной мебелью в комнате был стол, на котором стояла лампа, освещавшая висевшую на стене карту Афганистана.

— Вы приехали сюда недавно и, наверное, пока не знаете ни меня, ни Афганистана с его историей, — начал старик. — Афганистан при покойном эмире Хабибулле фактически находился в руках англичан, ибо Хабибулла продался им. Но, несмотря на это, вопреки воле эмира, каждый афганец стремился к освобождению своей родины и к завоеванию независимости для своей страны. Я еще в тысяча девятьсот тринадцатом году, будучи шейх-уль-исламом, вел пропаганду за идею освобождения Афганистана и хотел обратиться за помощью к русскому царю. Мои люди ездили в Ташкент и говорили с тамошним генерал-губернатором. Но начавшаяся война объединила русских с англичанами, и нашей надеждой остались немцы.

— Простите, саиб, все это очень интересно, но я более или менее знаком с историей Афганистана и поэтому просил бы вас говорить о вашем важном деле, — прервал я старика.

— Сейчас, сейчас, сын мой, не торопитесь. Так вот, всю жизнь я боролся с английским влиянием в Афганистане. Все это известно. Когда в Вазиристане началось восстание племен против англичан, меня вызвал находившийся здесь турецкий министр Джемал-паша и предложил ехать к независимым племенам и помогать повстанцам. Он обещал мне от имени советского посла Раскольникова и своего послать оружие и деньги для восставших. Я согласился. Я, взяв с собой моих двух сыновей, поехал в Ягистан и восемнадцать месяцев поддерживал восстание своим руководством и авторитетом. Однако Джемал-паша не сдержал обещания. Он прислал немного денег, но оружие не пришло.