Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938-1945 - [66]

Лишенный понимания смысла высокой политики и не обладая воображением и восприятием, присущими хорошим дипломатам, он не обратил внимания на поступившую к нему информацию о деятельности партии мира в Румынии. Немецкая секретная служба докладывала ему о конференции оппозиционных лидеров в королевском дворце на Синае и о создании так называемого демократического блока. Это произвело на него столь же мало впечатления, как и известие о намерениях короля Михаэля о выходе Румынии из войны, о чем он оповестил союзников. Киллингер не допускал, чтобы его благодушие было чем-либо нарушено. Более того, у него не было представления о серьезности сложившейся ситуации. Даже когда события стали развиваться таким образом, что стали понятны и ему, он попытался объяснить их по-своему. Ночью 23 августа, когда режиму Антонеску грозило падение, усилия убедить его в опасности положения ничего не дали. В немецком посольстве царили замешательство и нерешительность.

Нельзя сказать, что и на другой стороне наблюдалось единство мнений. Маниу разбирался в обстановке лучше других и ясно представлял себе реальные намерения Советского Союза, поэтому и пытался отстаивать национальные интересы Румынии. Братиану соглашался с Маниу, но у него не было такой уверенности. Маниу в течение нескольких часов пытался убедить лидера коммунистов Патраскану в правильности своей позиции, но ничего не добился. Через Анну Паукер тот получил указания из Москвы и не собирался отходить от них ни на шаг. Лишь когда пришло известие об аресте обоих Антонеску и призыве Санатеску о формировании нового правительства, между четырьмя оппозиционными партиями было достигнуто соглашение. Если бы Маниу продолжал настаивать на своем, он потерял бы навсегда свое влияние. Министерские посты в кабинете Санатеску были заняты в основном генералами, лидеры же партий демократического блока стали министрами без портфелей.

Новый министр иностранных дел Николеску Буцести поручил принцу Стирби и его коллеге Визоиану в Каире возобновить переговоры о заключении перемирия, дав им на это необходимые полномочия. Советский посол в Каире выразил согласие выступить в качестве посредника. 28 августа все было готово для вылета румынской делегации в Москву и подписания договора.

Немецкие контрмеры были не только малоэффективными, но и усугубили катастрофу. Они могли бы хоть что-то спасти, если бы были предприняты еще до выступления короля против Антонеску или по крайней мере сразу же после этого. Немецкая секретная служба представила более чем достаточно материалов, которые оправдали бы карательные меры против короля и лидеров националистического блока, а также неустойчивых элементов в правительстве Антонеску. И такую акцию можно было осуществить небольшими силами, поскольку движение не обрело еще популярность в народе и круг заговорщиков был узок. Немецкое вмешательство сразу же после ареста обоих Антонеску, скорее всего, имело бы успех. Оно задержало бы кризис и предоставило паузу для передышки. Шатания в немецком посольстве, неэффективность действий Киллингера и неправильная оценка в результате этого обстановки в Румынии Гитлером привели к тому, что были потеряны драгоценные часы.

Вечером 23 августа Штельцер, советник немецкого посольства, был приглашен во дворец, где новый министр иностранных дел официально проинформировал его о том, что прежние отношения со странами Оси прерваны. Министр потребовал выведения из Румынии немецких войск, заверив, что против них не будут предприняты никакие враждебные действия. Реально это была определенная уступка, так как в соответствии с пунктом 1 договора о перемирии с Россией Румыния была обязана начать боевые действия против Германии.

Только около полуночи того же дня немецкая военная миссия в Бухаресте получила приказ Гитлера «сокрушить путч». Сбивчивые доклады посла не дали немецкому правительству возможности правильно разобраться в истинном положении дел. До десяти часов вечера того же дня, когда король провозгласил прекращение военных действий против Советского Союза, в ставке фюрера были в неведении относительно реальной обстановки. Последствия проволочки исправить было уже невозможно.

В соответствии с соблюдением принципов фюрерства все руководящие сотрудники немецких служб собрались в немецком посольстве, ожидая появления посла, как высшего представителя рейха в Бухаресте. Среди них были генералы Ханзен и Герстенберг, а также адмирал Тиллезен от военной миссии. Румынская полиция безопасности тут же отрезала их от внешнего мира. Авиационный генерал Герстенберг под предлогом проследить за тем, чтобы по вине немецких частей не произошло каких-либо эксцессов, был на несколько часов отпущен из посольства. На самом же деле он попытался организовать военные контрмеры, что повлекло за собой тяжелые последствия. Контрудар следовало наносить намного ранее, да и успех он мог иметь только в случае его поддержки хотя бы частью румынских войск. К тому же военным действиям должна была предшествовать соответствующая политическая акция. Шансы успешного взаимодействия с некоторыми румынскими частями против нового правительства складывались в общем-то неплохие. Но, если они и были, Герстенберг разрушил их. В целом румынская армия не была настроена принимать безоговорочно требования русских и сразу же выступить против бывших союзников. Несмотря на некоторые недоразумения, которых трудно избежать в военном сотрудничестве, румынские фронтовые части не испытывали неприязни к немцам. Наоборот, общие цели и общая судьба привели к зарождению фронтового товарищества, так что внезапная перемена сторон не укладывалась в сознании румынских солдат. Вся эта идея противоречила здравому смыслу, поэтому хорошо продуманные шаги немецкой стороны могли бы устранить их нерешительность. Однако действия Герстенберга, учитывая слабость и немногочисленность немецких сил, были с военной точки зрения бестолковыми. Они вынудили румын порвать с бывшими союзниками. Последней каплей, переполнившей их терпение, была бомбардировка Бухареста немецкой авиацией, произведенная по его распоряжению 24 и 25 августа.