Секретный Дозор - [21]

Мне стало интересно, и я спросил:

— Послушайте, князь, можно так, попросту называть вас?

Юсупов важно кивнул.

— Спасибо. Вы случайно, не представитель потусторонних сил? Скажем: Сатаны, Вельзевула, дьявола, или может быть, извините, сам черт? Или их кто-то другой из их же компании? Уж очень смахиваете на них в этом одеянии, а вся беседа на попытку заключить договор. Как с доктором Фаустом. Только я не он и в вашего брата не верю. Поэтому можете убираться к черту. За невольный каламбур прощения не прошу. И вообще, по какому праву вы делаете мне такие предложения. И тем более во сне? Кроме того, интересно, если названные вами люди не соглашались, что тогда?

Ночной гость сделал еще шаг вперед и вкрадчиво спросил: Мне можно войти Сергей Михайлович?

— Вы и так здесь, ведь это ваш дом. Впрочем, если вы настаиваете, то войдите. Или подойдите. Я вам разрешаю.

— Спасибо, — князь Юсупов сделал странное движение плечами и разом оказался в пяти-шести шагах от меня.

Выглядел он теперь значительно выше и массивнее, чем раньше.

— Во — первых, — продолжил он, — могу вас разочаровать. Ада не существует. Равно как и рая, чистилища, бога, дьявола и всех иже с ними. Это все выдумки досужих деятелей всех религий мира. Какой бы она ни была. Мусульманской, христианской, либо даже верой в бога Лубукью, коей забавляется одно из племен экваториальной Африки. Однажды сам наблюдал. Довольно кроваво, замечу. Однако это дело вкуса. Мне, например, нравится, — ночной визитер плотоядно облизнулся.

Я заметил, что язык у него был слишком длинным для человека.

— Так вот, Сергей Михайлович, — продолжил он, — везде одно и тоже. С небольшими вариациями. Даже скучно как — то. Вы не находите? Я сам верил в существование высших сил, которых вы упомянули. Даже верил в бога э… скажем так некоторое время назад. Я имею в виду бога творца. Что же касается его, так называемого сына, который конечно никаким божьим сыном не являлся, то он действительно существовал.

Князь внезапно переменил тему.

— Вы, Сергей, и представить себе не можете, во что вляпались, дав согласие на разработку так называемых «невидимок».

Несмотря на сон, чекистская жилка во мне взяла верх, и я, рассудив, что отрицать место моей работы бессмысленно, тем более, что это не составляло никакой тайны даже для соседей по лестничной клетке, спросил:

— Почему?

— Да потому, уважаемый, что это опасно. И опасно в первую очередь для вас лично. Мимоходом могу просветить Вас, поскольку все равно это теперь уже ничего не изменит. Никакие они не «невидимки», как вы их совершенно неправильно называете. Истинное название существ, которыми интересуется ваша контора — «Иные».

— Как, как? — вырвалось у меня.

— Иные. То есть отличающиеся от обычных людей. Просто и со вкусом. Правда не с тем, что мне нравится. Ха — ха, — князь Юсупов несколько плотоядно рассмеялся.

Зубы у него были очень белые и на удивление ровные. Видимо уже не свои.

— Ну, хорошо. Пусть не невидимки, пусть Иные. Я — то тут причем?

— Все очень просто, Сергей Михайлович. Вы, как я уже говорил, не должны соглашаться на внедрение в сообщество Иных. В противном случае мы вынуждены будем применить…, как там у вас в тридцатых годах это называлось? Устрашение, устранение. Не имеет значения. От вас требуется одно. Отказаться от задания.

— Даже если это будет грозить мне увольнением с работы?

— Вас не уволят, а скорее всего, ликвидируют. Точнее сначала уволят, а потом… бац! — потомок князей Юсуповых ловко и громко щелкнул пальцами. — Автомобильная катастрофа. Вы ведь водите автомобиль? Так часто бывает. Тормоза могут отказать, либо еще что — нибудь. Современный самоходный экипаж — техника сложная, да и движение нынче интенсивное. Пьяных на дорогах много… Помните как погиб Машеров? Вот — вот. По глазам вижу, что знаете. Видимо читали желтую прессу. Вот и вас ликвидируют, как потенциальную угрозу реализации «Нижегородского меморандума». В традициях тех же тридцатых годов. Но вы не бойтесь. Я о вас позабочусь.

Я действительно знал, кем в свое время был Машеров. Читал и о странной аварии, в которую попал тщательно охраняемый лимузин первого секретаря ЦК компартии Белоруссии на рубеже семидесятых и восьмидесятых годов прошлого века. Но связь Машерова с происками тогдашнего КГБ, на которую прозрачно намекал Юсупов, была мягко говоря, надуманной, а если подумать, то и вовсе абсурдной.

— Боюсь, что даже во сне я буду вынужден вам отказать, господин Юсупов, или как вас там, — решительно сказал я.

Сон перестал мне нравиться. К тому же очень хотелось спать.

— Если бы я мог, то немедленно задержал бы вас и доставил куда следует. Уж поверьте на слово. Благодарите бога, в которого не верите, что это только сон. Это все, что я могу вам сказать. Поэтому прошу вас удалиться и дать мне выспаться. У меня завтра рабочий день.

Только я произнес последние слова, как все моментально изменилось.

— Вот именно, если бы мог, жалкий человечишка! — голос Владимира на последних словах вдруг стал тонким, почти писклявым.

— Точно сон, да притом кошмар, — решил я тоскливо и, уже совсем было собрался повернуться на другой бок, лично мне иногда это помогало, но так и застыл, посмотрев в лицо ночному гостю.