Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - [42]

За примерное поведение летом 1910 года каторгу заменили поселением в славном городке Киренске, что на берегу реки Лены. Отправили туда Евсея не случайно, ибо там была уготована встреча с легендарной и весьма тронутой рассудком Брешко-Брешковской. Молодой человек седовласой бабушке очень понравился. Она часами читала ему, как она выражалась, «проповеди», которыми поддерживала в нем революционный дух. Понятно, что Евсей сообщал охранке суть этих подстрекательских бесед.

Срок заключения подошел к концу. Евсей был отблагодарен: за усердие от охранки ему отвалили двести рублей (большие деньги) — «на первое обзаведение». И рекомендовали ехать в Петербург. Несгибаемая Брешко-Брешковская выдавила из глаза революционную слезу, а затем передала Евсею «секретнейшее послание» Виктору Чернову — лидеру партии эсеров, которое собственноручно зашила освобождающемуся в подкладку пальто. В письме сообщались имена и адреса богатых людей, которые ради уважения к Брешко-Брешковской готовы были жертвовать большие деньги на «святое дело революции».

Содержание письма, понятно, охранке тут же стало известно. По адресам пошли агенты охранки, собрали революционную дань и передали ее в казну. Жертвователи были взяты на полицейский учет.

И вот Евсей оказался на хладных финских берегах. Тут произошла встреча Евсея с сотрудником охранки. Случилось это на конспиративной квартире, что на Николаевской, возле Литературно-артистического общества.

Беседа была задушевной и длилась почти три часа. Выпили бутылку «Сливовой» и разработали детальный план. По этому плану Евсей должен был топать с письмом Брешко-Брешковской к Чернову и внедриться в ряды партии эсеров. Можно представить физиономии жертвователей, когда к ним явились за деньгами вторично, но скандала, насколько известно, не произошло.

Виктор Чернов, этот породистый барин-красавец с коротко подстриженной бородкой, привлек Евсея к активной партийной работе. Через своих людей в полиции за некоторую мзду Чернов добился разрешения мещанину Рытову жить в Петербурге под гласным надзором. И не ведал главный эсер, что это разрешение санкционировала сама охранка.

Чернов приказал Евсею:

— Поручаю, дорогой товарищ, архиважное дело — организацию доставки нелегальной литературы и взрывчатки через Вильну.

Евсей горячо принялся за дело. Первые опыты, с позволения охранки, удались блестяще: и подрывная литература, и подрывной динамит пошли с западной границы во внутренние губернии с потрясающей регулярностью.

Чернов на партийном совещании назвал Евсея «замечательным сыном русской революции» и приказал:

— Выдать из партийной кассы вознаграждение — триста рублей.

Охранка, со своей стороны, тоже не пожелала показывать свою скаредность и единовременно передала замечательному провокатору четыреста двадцать пять рублей.

Крушение

Евсей завел двух любовниц, которых поселил в одной квартире. Его сил хватало и на посещение публичных домов, и на ресторанные загулы.

Жизнь началась замечательная. Евсею Рытову перспективы открывались самые заманчивые. Казалось, что он переплюнет знаменитого провокатора Азефа, уже разоблаченного Бурцевым и скрывшегося от карающего меча революции в неизвестном направлении.

Но вдруг начались провалы тех квартир, куда через посредство Евсея доставлялась взрывчатка.

Пораскинув мозгами, революционеры подвергли анализу победы и провалы партии, сопоставили доходы и расходы сына революции, игру евсеевских мыслей и слов — подозрение стало серьезным. Но еще оставались такие (и среди них Виктор Чернов), которые верили в непогрешимость недавнего каторжника. За ним стали следить. Подкупили девушку с телефонной станции. Та подслушала и записала два разговора Евсея с охранкой. Более того, проследили визиты Евсея на полицейскую конспиративную квартиру.

Собратья по партии пришли к удручающему открытию: Евсей — подлец и враг заклятый. Собственно, в этом не было ничего удивительного: доносчиками все революционные партии кишели, как выгребные ямы червями. В революцию чаще всего шли безнравственные авантюристы, жадные до легких денег.

Партия эсеров постановила: без суда и следствия свершить пролетарский беспощадный суд. Разработали план ликвидации ренегата, назначили бескорыстного исполнителя за пятьдесят рублей.

Но Евсею вновь повезло. Телефонную барышню грызла совесть. Она побежала в полицию и сделала чистосердечное признание. К чести охранного отделения, оно не бросило своего негласного сотрудника. Евсея вовремя предупредили и нашли глухое и тихое местечко обходчика в смоленских чащобах.

На известный читателю полустанок он и был направлен с самой большой скоростью. И устроился там в тишине, на лоне природы. Под щебетание птичек он читал революционных мечтателей — Кропоткина, Новомирского, Ленина, какого-то Ривкина, Владимира Бурцева, Плеханова и прочих, учивших ненавидеть реальную жизнь, и предавался человеконенавистническим планам разрушения сложившегося мира.

Террористы только щелкнули зубами воздух, негодуя и кляня беглеца, скрывшегося в неизвестном направлении.

* * *

Годы шли, но они не смягчали сердце этого человека. Евсей спрятался в смоленских лесных дебрях, проклиная человечество и довольно исправно выполняя обязанности обходчика путей.