Секретные дела Холмса - [3]

Они выделялись на фоне белой дешевой бумаги того сорта, который можно купить в любой лавочке. Однако в правописании я ничего особенного не заметил, разве что не было ошибок. Текст самих писем был, как и на конвертах, словно напечатан четкими буквами, выведенными теми же черными чернилами, которыми сделаны отпечатки пальцев.

Письмо с отпечатком безымянного пальца гласило:

«Тебя предупреждали, Хардерн. Убирайся из Англии, покуда цел».

Следующее письмо с отпечатком среднего пальца развивало ту же тему несколько подробнее:

«Покуда ты в Англии, твоя жизнь в опасности. Это — не пустое предупреждение».

Наиболее угрожающим было последнее письмо с отпечатком указательного пальца:

«Ты дурак, Хардерн, но из твоего упрямства ничего хорошего не выйдет. Я не намерен ждать дольше. Укладывай вещи и отчаливай, иначе, клянусь, можешь считать себя покойником».

Хардерн, с видимым нетерпением ожидавший, пока мы закончим читать письма, не мог больше сдерживаться.

— Ну, мистер Холмс, к каким выводам вы пришли? Кто этот мерзавец? И почему он меня преследует таким способом?

— Уважаемый сэр, я не ясновидец, — спокойно ответствовал Холмс, и в его глубоко посаженных глазах мелькнула насмешливая искорка. — Я не могу назвать вашего неизвестного корреспондента по имени. Для этого потребуется более подробное расследование. Однако уже сейчас готов сообщить вам кое-какие детали, которые я установил. Отправитель писем, несомненно, мужчина лет тридцати, правша и клерк, если не по профессии, то по своей подготовке. Кроме того, он британский подданный.

— А не американец, Холмс? — вмешался я, несколько задетый тем, что моя теория относительно национальности отправителя писем отвергнута.

— Нет, Ватсон, решительно нет. Именно поэтому я и попросил вас обратить внимание на правописание. Все слова написаны на английский манер. Как вы знаете, американцы иногда пропускают «лишние» гласные.

— Что же касается всего остального, — продолжал Холмс, повернувшись к Хардерну, — то я изучил множество разных почерков и смею заверить вес, что мои заключения правильны. По выражению вашего лица, сэр, я вижу, что мое описание вам никого не напоминает.

— Нет, мистер Холмс! — возбужденно ответил наш клиент. — С того самого момента, как я прибыл в Англию, мне не доводилось встречать никого из тех, кто подходил бы к данному описанию. Единственные люди, с кем я успел познакомиться в Англии, это Довагер, леди Роксэм и ее сын, но у них нет ни малейшей причины угрожать мне. Скажу больше того. Именно по приглашению лорда Роксэм мы с дочерью решили отправиться в Англию.

— При каких обстоятельствах вы получили приглашение? — поинтересовался Холмс.

— Впервые я встретил Джеральда, то есть лорда Роксэма, года полтора назад, когда он навещал в Соединенных Штатах своих родственников. Его тетушка замужем за одним из моих старинных друзей, Брайтли, из виргинского аристократического рода, который может проследить свое происхождение до времен Тюдоров. Мы получили приглашение на прием, устроенный Брайтли в честь их родственника из Англии. На этом приеме Эдит и я были представлены Джеральду Роксэму.

Нужно ли говорить, мистер Холмс, что молодые люди сразу же воспылали любовью друг к другу. Мне стали намекать на возможность брака, но я возражал, считая, что они недостаточно долго знают друг друга. Тогда Джеральд Роксэм и предложил мне привезти дочь в Англию, где бы он мог познакомить ее со своей матерью и ввести в светское общество Лондона. Если по истечении более продолжительного срока молодые люди не охладеют друг к другу, то в конце сезона будет объявлена официальная помолвка.

Довагер, леди Роксэм, одобрила такое решение и вызвалась подыскать подходящие апартаменты в Лондоне и загородную резиденцию, где Эдит и я могли бы остановиться. Нам очень повезло, что это поместье неожиданно появилось на рынке. Оно принадлежало престарелому джентльмену сэру Седрику Форстер-Драйку, которого родственники решили поместить в приют. Он полностью оглох и прикован к постели. Семья сэра Седрика была очень рада найти нанимателя, готового снять поместье на целый год, и оставить прежнюю прислугу.

С моей точки зрения, это было особенно удачно по двум причинам. Во-первых, поместье леди Роксэм — Уайтхэвен-Мэнор — находится всего в трех милях отсюда, а это означало, что молодые люди могли часто встречаться, и Эдит предоставлялась возможность познакомиться с семьей и друзьями Джеральда. Во-вторых, договор об аренде дома в Суссексе, который леди Роксэм сняла для нас раньше, пришлось неожиданно расторгнуть из-за пожара, случившегося в том крыле, где располагались комнаты прислуги.

Все это произошло, когда Эдит и я уже находились на борту судна, доставившего нас в Англию. По прибытии в Лондон мы были встречены на вокзале Джеральдом Роксэмом, от которого и узнали о пожаре в Суссексе и о неожиданно представившейся возможности снять Маршэм-Холл.

Холмс прервал нашего клиента, воскликнув:

— Мистер Хардерн, ваш рассказ, по существу, приводит лишь к одному возможному заключению!

— К какому же, мистер Холмс?

— Кто-то из ваших врагов в Штатах нанял сообщника здесь, чтобы тот посылал вам письма с угрозами от его имени. А поскольку вы сами узнали, что ваша загородная резиденция будет не в Суссексе, а в Кенте только по прибытии в Лондон, он вряд ли мог заранее подготовиться к тому, чтобы преследовать вас здесь. Но я прервал вас, мистер Хардерн. Прошу простить меня и продолжить рассказ.