Секретные боевые искусства мира - [2]

За неделю до того, как должен был отойти мой теплоход, я беседовал в столице с известным тайваньским учителем кулачного искусства, звали его Оу Синьян. Его демонстрации боевого искусства были одновременно красивыми и мощными, рассказ очень оживленным (знание литературного китайского языка было достаточным, чтобы мы обходились без переводчика). С помощью соответствующих анатомических схем он объяснил, что мастера Шаолиня на протяжении веков руководствовались при нанесении «атеми» временем суток. Мастер говорил, что кровь подходит близко к поверхности тела в разное время дня по-разному, и бойцу нужно лишь знать ход ее циркуляции, чтобы нанести удар в ту часть тела, где кровь находится близко от поверхности. В этом случае наверняка наносится сильная травма, возможно даже с последующей смертью.

Метод проверен временем и надежен, продолжал мастер. Любой врач — специалист традиционной китайской медицины может подтвердить его действенность. Действительно, когда жертва драки приходила (или чаще ее приносили) к врачу, врач проводил лечение пользуясь той же анатомической схемой, если травма проистекала именно от таких ударов, соответствующих времени дня. Сказанное было поразительным. На Западе ничего подобного известно не было. Но все же — это были только слова. Могу ли я увидеть какие-либо доказательства? Сомнения обуревали меня.

Маленькая бородка Оу ощетинилась, хотя выражение лица не изменилось. Я поспешно сказал, что хотя и готов поверить его словам, не требуя доказательств, но многие скептики на Западе в это не поверят. Их можно убедить только какой-либо осязаемой демонстрацией.

Мастер произнес краткую команду. Из задней комнаты вышел молодой человек лет 25 с бесстрастным видом и гладкими мускулами. Оу встал со своего места и подошел к ученику. Без каких-либо предупреждений он быстро нанес ему удар, но не слишком сильный, не сжатым кулаком, а лишь суставами пальцев, в левую часть корпуса, где сразу после удара появилось маленькое красное пятно.

Оу вернулся на свое место; ученик кое-как добрался до кушетки с чужой помощью. Оу сказал, что в это время (около 3 часов пополудни) было очень опасно наносить удар в место с большим количеством крови. Поэтому удар был направлен несколько в сторону от опасной точки, так чтобы только продемонстрировать метод.

Оу взял меня за локоть и подвел к кушетке. Юноша лежал на спине, все тело напоминало мокрую тряпку; широко открытые глаза никуда не смотрели; дыхание было затрудненным и ускоренным. Я потрогал его лоб — он был холодным и влажным.

Оу сказал: «Не поверите же вы, что после такого удара ученик мог драться еще хоть мгновение?»

Я ответил: «Конечно нет».

«И как же», — продолжал он, — «ученые Запада объясняют все это? Я ударил его очень слабо в то место, куда часто бьют на западных соревнованиях по боксу. В этих соревнованиях удар, подобный моему, не только не причинил бы вреда противнику, но и оставил бы меня открытым для контратаки. Вы должны поверить, что техника и сила — это еще не все, что нужно в схватке. Важно знать куда ударить. Вы, конечно, это знали и раньше, но сегодня узнали еще одну важную вещь — когда ударить. Наша судьба не только в звездах, но и в часах. Помните это»

К этому времени юноше дали какое-то лекарство, и его дыхание стало более спокойным. На мой вопрос о состоянии ученика Оу ответил, что с ним все в порядке благодаря лекарству, и он еще около месяца будет не в той форме чтобы драться. За это время придут в порядок его внутренние органы.

Я устал и чувствовал себя немного выведенным из равновесия. После демонстрации приема наш разговор стал затухать, я готовился уйти. Однако неожиданно вспомнил о «касании отсроченной смерти». Может быть, удар в определенное время — это выражение той же силы? Чувствуя угрызения совести за отнятое у него время, я все же спросил Оу, слышал ли он что-нибудь об этом. Оу ответил не сразу. Он спокойно смотрел на меня. Это продолжалось минуту или больше. Я тоже смотрел ему в глаза; сердце во мне колотилось, а разум подсказывал, что я зашел слишком далеко и обидел мастера.

Оу сказал несколько слов по-тайваньски которых я не понял. Юношу вынесли вместе с кушеткой. Все вышли, кроме одного мальчика лет 15. Оу повернулся ко мне.

«По вашему тону видно, что вы связываете это так называемое „касание отсроченной смерти“ с ударом в определенное время который вы только что видели. Вы правы. Однако умение выполнять это „касание“ находится далеко за пределами возможностей большинства мастеров, даже самых лучших. На Тайване я один владею этим. Но редко демонстрирую свое умение даже перед китайцами».

В этом месте Оу улыбнулся, впервые за все время нашего разговора, и сказал: «Здесь контроль менее уверенный, чем в простом „ударе в определенное время“. Поэтому и опасность куда большая. Кто захочет подвергаться такому „прикосновению“, когда опасность не только физическая, но и психическая? Может быть, вы?»

Я ответил не сразу, думая что он шутит и будет продолжать свою речь и дальше. Но Оу замолчал. Он сидел со сводящей с ума слабой улыбкой и ждал. Тут уж заговорил я, признавшись, что я не только не квалифицированный, но и вообще не боец, возраст у меня не тот, и что через неделю меня ждет корабль и т. д.