Секретные академики - [4]

Изучение одной из важнейших характеристик звезд — скорости их вращения, начатое еще в Симеизской обсерватории, продолжалось и в КрАО, где был составлен каталог скоростей вращения более чем для двух тысяч звезд (А. А. Боярчук и И. М. Копылов)».

— Насколько я знаю, космос для вас все-таки не главное. Основная ваша любовь в науке, если можно так выразиться, звезды. Но почему именно они?

— Наверное, это Его Величество Случай…

— Каким образом?

— Все дети обязательно любознательны, они стараются понять, как устроен этот мир. Потом этот интерес угасает, он остается лишь у немногих… К ним я и относился… В седьмом или восьмом классе (а это было во время войны) появились дешевые телескопы. Они были в каждой школе, в том числе и нашей… А родился я в Грозном, там и учился… Там и прожил до 18 лет, а потом поехал учиться в Ленинград…

— В Грозном?!

— Это сейчас звучит необычно, а в то время — нормально, естественно… Итак, эти телескопчики были небольшие, они очень походили на литровые банки. Однако для школ — вещь чрезвычайно полезная и нужная. Один из таких телескопов попал в нашу школу, мы начали смотреть на небо, и это меня увлекло. Выбор профессия для меня был ясен: я поехал в Ленинградский университет на астрономическое отделение. Оказалось, что я отщепенец…

— Что вы имеете в виду?

— У меня в семье, и особенно мой дядя, который помогал всем нам, считали, что мне надо стать врачом… Дело в том, что мы родом из-под Полтавы, там, кстати, фамилия «Боярчук» распространена. Так вот… У моего отца оказались какие-то нарушения в желудке, и его постоянно преследовала боль. Поэтому его отец — мой дед — посчитал, что от такого сына толку семье не будет, а потому пусть он ходит в школу. Братья в поле работали, а потому не могли учиться. А мой отец не только школу хорошо закончил, но и поехал в Киев, где закончил университет. Если бы он не был больным, то мы так и остались бы в деревне… тут случился на Украине страшный голод, и отец вынужден был уехать в Грозный, где и учительствовал. Там я вскоре и родился… Почему я это рассказываю? Просто демонстрирую, что цепь случайностей привела меня в астрономию…

Я понял, что сделал правильный выбор. В университете преподавали будущие академики Соболев и Амбарцумян. Это были очень сильные люди, и естественно, я не мог не оказаться под их влиянием. Я выбрал звездную астрономию. И, пожалуй, была еще одна причина, чисто психологическая. Солнце не казалось мне интересным, слишком уж много в нем «деталей» — протуберанцы, пятна, вспышки…

— Если уж чем-то заниматься, то обязательно глобально?!

— Что-то в этом духе… Мне казалось, что на Солнце ничего принципиально нового нет, а наблюдения изо дня в день одинаковые.

— А разве в звездах много нового?

— Много.

— Говорят, что вторая половина ХХ века — это звездная астрономия?

— В мои студенческие годы подобное еще не утверждали, но сейчас, безусловно, оказалось, что это так! Дело в том, что звезды очень разные…

— Предположим, что их десять типов, сотня или даже тысяча?

— Или миллион!..

— Не может быть, чтобы так много!

— Это есть… К примеру, «одиночные звезды»… Может быть, они и «двойные», но вторая звезда никак не влияет. Эти «одиночные звезды» более или менее одинаковые. Они, конечно, отличаются друг от друга температурой, плотностью, другими характеристиками. Есть еще отличие по химическому составу — одни более молодые, и у них больше металла…

— Уже убедили, что много видов…

— Я о другом… Такие «одиночные звезды» — скучные… Иное дело «двойные звезды». Тут, как говорится, «возможны варианты». Их огромное количество: две звезды-гиганта, гигант и карлик, гигант и белый карлик, нейтронная звезда, две нейтронные звезды, «черная дыра» и так далее…

— Неужели нет ничего общего?

— Общее то, чем и занимается звездная астрономия. Кстати, это самое интересное в нашей науке: мы все время рассматриваем борьбу между временным выделением энергии — излучением, взрывом и так далее, и постоянно действующей гравитацией.

— То есть «спокойную жизнь»?

— Если бы так!.. Возьмем, к примеру, «одиночную звезду». Она образовалась, и в ней начал гореть водород. Он выделяет много энергии. Но верхние слои звезды не движутся — гравитация. Однако это вечно продолжаться не может, так как водород выгорает. А гравитация действует постоянно, и потому звезда начинает сжиматься. И это происходит до тех пор, пока не загорится гелий. Постепенно звезда сжимается до определенного уровня, рождается «белый карлик».

— Или «черная дыра»?

— Все зависит от массы. «Белые карлики» и «черные дыры» — это остатки звезд, то есть одно и то же, только массы у них различны. «Черная дыра» настолько плотная и «тяжелая», что луч света из нее не выходит.

— А нейтронные звезды?

— Если масса звезды меньше приблизительно раз в пять, чем у Солнца, то начинается весьма сложный процесс: атомы теряют свои нейтроны и протоны, они становятся «общими», вот и рождается нейтронная звезда.

— Вы об этом говорите так, будто все это происходит на наших глазах?

— На самом деле так и есть. Все это мы наблюдаем во Вселенной. Каждое из таких явлений описано, эффекты изучены и понятны. Иная ситуация возникает, когда вещество начинает перетекать из одной звезды в другую. Тут уж возникают очень интересные процессы. Представим, к примеру, что у нас есть нейтронная звезда, у которой нечему гореть, и вдруг в нее притекает свежий водород. Звезда начинает гореть…