Секретное оружие блондинок - [15]

Но какой вред от кофе? И потом, она могла дать ему нужную информацию...

Люси намеревалась не обращать на него внимания, но нелегко игнорировать того, кто в равной степени равнодушен и к ледяной неприязни, и к враждебным взглядам. К тому же в глубине души она знала, что ее до ужаса влечет к этому мужчине, влечет так, что она ничего не может поделать с собой...

— Чем вы собираетесь сейчас заняться?

Люси оставила попытки притвориться, будто его здесь нет.

— Вернусь домой, открою бутылку вина, буду в огромных количествах есть бельгийский шоколад до тех пор, пока не затошнит, и плакать над каким-нибудь сентиментальным фильмом.

— Ну, все это вы сможете проделать и после того, как выпьете со мной кофе.

Если бы она не знала истинной причины, по которой Финн преследовал ее, такая настойчивость очень польстила бы ей.

Люси резко остановилась.

— Я не могу сказать вам, где они, просто потому, что сама этого не знаю.

— Я не это хотел спросить, — отозвался Финн и неожиданно для себя обнаружил, что так оно и есть.

Люси поглядела ему в лицо и сразу опустила глаза, испугавшись, что он заметит ее волнение. Вопреки всякой логике она ему поверила.

— Куда мы собираемся? — Это не свидание, подумала Люси, и надо вести себя соответственно. Следуя собственному совету, она сделала вид, будто ей все слегка надоело.

Финн, казалось, этого не замечал. Он почесывал нос и продолжал вести себя в высшей степени загадочно, что не могло не раздражать.

Наконец, пройдя по улице всего несколько ярдов, он остановился перед небольшим, но дорогим магазинчиком. Люси выжидательно посмотрела на него.

— Придется зайти сюда, — сказал он, взял ее за плечи и решительно протолкнул в двери. — Вам нужна обувь.

Он помогал ей выбирать туфли, его бесполезные советы одновременно сердили и смешили Люси. Наконец она приобрела спортивные тапочки, которые с шикарным костюмом Энни, вероятно, смотрелись очень нелепо. Люси посчитала необходимым кое-что объяснить Финну для его же пользы, поэтому взгляд, который она в него нацелила, был совсем не сексуальным.

Веселье, мерцавшее в его глазах, сразу померкло.

— Вы выглядели бы сексуально даже в мусорном ведре, — высказался он с бесстрастием, абсолютно не соответствовавшим выражению его глаз.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Финн привел ее в «Кофейный домик», популярный среди богатеев и знаменитостей.

Люси чувствовала себя неуютно.

— Не уверена, что это хорошая идея, — проворчала она, когда официант, приняв у них заказ на чай, отошел.

— Вы предпочитаете кофе?

— Я говорю не о чае, а об этом, — воскликнула она, подчеркнув последнее слово.

— Ага, очень жаль. Когда я был тут в последний раз, еще сохранялся стиль короля Эдуарда. А сейчас царит модерн.

— Считается, что это очень современно.

— Вы такое терпеть не можете, — мягко поддразнил он. — Признайтесь.

— Признаюсь, терпеть не могу, — согласилась она.

— Я так и знал. — Откинувшись на спинку стула, Финн задержал взгляд на груде искореженного металла, лежащей на подиуме в центре зала. — А что вы думаете об этом?

— Я хотела сказать, что неудачной была сама идея принять ваше приглашение.

— Понимаю, — отозвался он. — Я старался, чтобы вы чувствовали себя непринужденно.

— Это выше даже ваших способностей, — сухо бросила Люси.

— Почему?

— Ну, вы... — Она опустила ресницы. — Вы причиняете мне... Я чувствую себя неловко рядом с вами. — Финн лукаво прищурился, и она заторопилась: — Потому что я вынуждена созерцать ваши, как я это называю, трюки, цель которых заставить меня кое-что сообщить вам о моей сестре.

Финн стиснул зубы и провел рукой по аккуратной прическе.

— Можем мы хоть ненадолго отрешиться от этого?

Люси поверить не могла тому, что слышит (как и Финн, хотя этого она знать не могла).

— У вас всепоглощающая потребность прожить за брата его жизнь, — едко уколола она. — Вам не приходило в голову, что он никогда не научится сам решать свои проблемы? Вы уже не на детской площадке, чтобы драться за братишку.

— Я никогда не дрался. — Финн перехватил ее лукавый взгляд и с явной неохотой пояснил: — Наши родители разошлись, когда мы были довольно малы. Кон остался с отцом в Ирландии, а мама вернулась в Штаты и забрала меня с собой. Мы виделись только на летних каникулах в Уэст-Корке и на Рождество в Нью-Йорке.

— О, это грустно, — искренне посочувствовала Люси.

Когда умер ее отец, они с Энни еще более сблизились. Но она знавала пары, которые, вроде бы позволяя детям самим выбирать, с кем жить, не могли удержаться от всяких уловок в стремлении устранить второго родителя. Это ужасным бременем ложилось на плечи ребенка. Может быть, то же случилось и с Финном?

— Значит, ваша мама — американка? — спросила она, сухостью маскируя вырывающееся наружу сочувствие.

— Они оба из Нью-Йорка. — Финн сделал паузу, пока официант ставил на стол чай и булочки. — Молоко? — Люси кивнула. — Мы с Коном родились там, — продолжал он, ловко разливая чай. — Папа — из ирландской семьи, мама — из итало-американской. Однажды летом мы поехали на родину, поискать папины корни, и решили там остаться.

— Итальянцы! — воскликнула Люси. — О, это объясняет...

Спохватившись, она прикусила язык и потупилась.