Секретная война. Записки немецкого шпиона - [11]

Не зная, что он хочет этим сказать, я пошутил:

— Что вы, что вы, я не имею права делать передаточные надписи. Об этом мне было заявлено, еще когда я был помощником лейтенанта.

Американец засмеялся.

— Я принял этот вексель в платеж. Я не принимаю векселя, надписанные лейтенантами, в особенности, когда речь идет о ста тысячах долларов.

Я посмотрел на вексель. На нем была печать итальянского королевского казначейства, и он был выдан месяц назад, 25 мая 1915 года.

— Эти векселя внезапно появились в большом количестве на нашем рынке. Они находятся исключительно в руках [26] крупных военных фабрикантов, они вызвали большой ажиотаж на рынке. Мы полагаем, что закупки, производимые французскими агентами, но, безусловно, за счет итальянского правительства, означают лишь одно: Италия намеревается принять участие в войне против Германии. Это уменьшит шансы на победу центральных держав и затянет войну.

На следующий день мне удалось сфотографировать один из векселей. Я телеграфировал в Берлин и отправил туда фотографию; во всяком случае, Берлин был предупреждён.

Я начал вести двойственную жизнь. Вечером я «в подлиннике» надевал смокинг. Я подумал, что ходить по Нью-Йорку под вымышленным именем гораздо опаснее. Ибо, если одному из многочисленных английских агентов удастся узнать меня, то он сейчас же поймёт, что у меня имеются какие-то особые намерения. Напротив, если я не буду скрывать своего настоящего имени, то меня примут за человека, приехавшего в Соединенные Штаты по каким-нибудь мирным торговым делам. В противном случае я скрыл бы свое настоящее имя. Вечером я показывался открыто и однажды имел большое удовольствие выступать публично на докладе, устроенном Сенчари-клубом — крупным научным обществом. Я выслушал одного профессора, ярого германофоба, и, когда он начал жаловаться, что немцы сожгли Лувенский кафедральный собор, я вскочил и заявил, что это ложь, что еще месяц назад я собственными глазами видел этот собор во всём его великолепии.

Днем я одевался как попало и блуждал по докам, где видел многочисленные английские, французские и русские суда в ожидании военных грузов. Я видел, как они нагружались, я видел, как они выходили из порта, беря курс на восток, с бункерами, доверху наполненными снарядами, и от всего сердца желал им, чтобы они очутились на дне океана.

Я методически изучал специфические условия нью-йоркских доков и скоро узнал, что в порту блуждает большое количество немецких матросов, механиков и капитанов, не зная, за что приняться. Торговые суда, на которых они работали, находились в доках и не могли покинуть их без риска быть захваченными в открытом море англичанами.

Я узнал также, что среди докеров имеется много ирландцев, которые далеко не симпатизировали англичанам и союзникам англичан. Все эти люди открыто выражали свою ненависть каждый раз, когда они видели, как отправляется транспорт снаряжения.

Но как связаться с ирландцами? [27]

Я отправился к германскому генеральному консулу Фальке, замечательному человеку с большим опытом. Он был твердо убежден — вопреки тому, что полагало посольство, — что Соединенные Штаты скоро целиком станут на сторону союзников. Таким образом, на всё, что я мог ему предложить, он с большой радостью согласился. К несчастью, в данный момент его здоровье было неважно, и через несколько месяцев он вынужден был вернуться в Германию.

Затем был еще доктор Альберт. Он был послан из Берлина, чтобы закупить сырье и продовольствие, возможно больше нагрузить этих товаров на нейтральные суда, отправлявшиеся в Голландию и Скандинавию и оттуда в Германию.

Перед своим отъездом из Нью-Йорка генеральный консул Фальке сказал мне, что его правая рука по консульству Госсенфельдер целиком предоставлен в мое распоряжение.

Несколько дней спустя в мое бюро явился очень хорошо одетый джентльмен, который назвал пароль Госсенфельдера и представился под именем мистера Фримэна. Меня нисколько не интересовало, настоящее ли это его имя, — лишь бы он был мне полезен. И он действительно оказался полезным, даже больше, чем я ожидал, ибо со временем мне пришлось по тем или иным причинам отказаться от некоторых людей из-за слишком большого их усердия, а также вследствие слишком большой любви к алкогольным напиткам.

Вскоре я узнал, что в Нью-Йорке живет доктор Бюнс, сперва германский генеральный консул в Нью-Йорке, затем представитель Гамбургско-Американской линии. Я отправился к нему, так как мы были знакомы несколько лет, и он начал уже работать в пользу Германии. Ему дано было поручение фрахтовать пароходы, которые, он нагружал углем и которые отправлялись затем бродить в поисках германских крейсеров, чтобы снабдить их топливом. Для большего обеспечения успеха своему делу Бюнс находился в постоянной телеграфной связи с германскими властями, конечно, при помощи шифра. При нашей первой встрече он мне сказал, что я окажу ему большую услугу, если снабжу его адскими машинами.

— Адскими машинами? Для чего?

— Ну да, — ответил Бюнс, — мои люди требуют изменения методов работы. Я вам сейчас объясню мой способ работы: я зафрахтовываю пароход, капитан получает тысячи две долларов и исчезает. На его место я ставлю одного из многочисленных офицеров германского торгового флота, которые [28] лишились работы и которые, как вы знаете, числятся обычно в запасе военного флота, а это означает, что они фактически находятся на активной военной службе и что они требуют дела. Они просили меня найти адские машины. Плавая в открытом море в ожидании встречи с крейсерами, они имеют достаточно времени для разработки планов. Если бы они были снабжены машинами, то в случае встречи с кораблем, нагруженным снарядами, они могли бы поднять военный флаг, захватить груз, взять в плен экипаж и взорвать корабль с грузом. Поэтому я прошу вас, дорогой капитан, достаньте мне адские машины.