Чья же это земля?
Это помещика Перегудова. Один человек всей землёй владеет.
Собрались мальчишки Микишка Саврасов, Петька Неелов, Симка Непитов. Вышли на луг за околицу. В игры решили свои играть.
Из мальчишек Микишка самый в селе лобастый. В играх он — первый. В выдумках — первый. Вот и сегодня — небывалое что-то придумал Микишка. Посмотрел на ребят:
— Давайте так: Перегудова больше нет. Петьке земля досталась.
И дальше — приятелю в лоб вопрос: что бы он, Петька, с землёю сделал?
Вылупил Петька глаза на друга. «Что бы он сделал?»
— Пахал! — важно ответил Петька.
Рассмеялся Микишка:
— Разве один прорву такую вспашешь! Жизни твоей не хватит.
Повернулся Микишка к Симке. И к этому с тем же вопросом.
Был Симка не умнее Петьки.
— Я бы её продал. — Потом добавил: — Свистульку себе купил. А деду медовых пряников.
— «Свистульку»! — передразнил Микишка. — Это ж земля!
Смутился Симка. Виновато глаза потупил. Притихли ребята. Ждут, что же Микишка скажет? Что бы сам он с землёю сделал?
Посмотрел на друзей Микишка:
— Что? Я бы её мужикам раздал.
Раскрыли Симка и Петька рты.
— Бесплатно?
— Бесплатно.
— Всем без обид?
— Без обид.
— Вот это да! — не сдержался Петька Неелов.
— Верно, верно! — кричал Симка Непитов.
Умно порешил Микишка. Уселись друзья на лугу, делят господскую землю. Называют крестьян по дворам — не забыть бы кого случайно.
Всем досталась по разделу земля. Нет в Копытовке ни бедных теперь, ни богатых. Все равны. Хорошо!
Кончили мальчишки игру.
— Э-эх, — вздохнул Симка.
— Э-эх, — вздохнул Петька.
— Если б такое на самом деле.
И вдруг…
— Революция! Революция! Революция! Скинули в Питере власть богатеев…
— Рабоче-крестьянская, новая власть!
— Декрет о земле!
Всколыхнулась деревня Копытовка. Гудит что улей в час медоноса. Словно в похмелье мужицкие души. От светлой радости бабы ревут навзрыд:
— Земелька, землица…
— Земелька, землица…
— Неужто декрет?..
Приехал в село агитатор.
— Товарищи! Граждане! — поднял в руке бумагу. — Вот он, земельный декрет. Принят на съезде солдат и рабочих. По докладу Ульянова-Ленина. В два часа ночи, двадцать шестого сего октября. Землю — крестьянам, громыхает оратор. — Конец Перегудовым. Да здравствует наша Советская власть!
— Ура! — кричат мужики, веря не веря в свершённое чудо.
Выйди на холм. Посмотри налево, направо. Повернись на все на четыре стороны. Лежит вековая кормилица. Смотрит вздыбленной зябью. Дышит привольным паром.
Чья же это земля?
Это — Саврасовых, это — Нееловых, это — Непитовых. А это Оглоблиных, Кожиных, Вяловых. А там, за бугром, — Горевых, Стоновых, Сажиных, Зоревых… По всей необъятной России стала в народных руках земля.
КАК ВАСЯТКА ОТЦА УВИДЕЛ
Заждался отца Васятка. Далеко у Васятки отец — на войне, на германском фронте.
— Мам, а мам, — пристаёт мальчик к матери. — А что он там делает?
— Воюет, Васятка, — ответит мать.
Что же ответить сыну? Мал, глуп ведь ещё Васятка.
Разве поймёт, что это капиталисты и помещики погнали отца на войну. Хотят захватить они новые земли. Вот и воюет для них отец.
Ждёт не дождётся отца Васятка.
И тот всё время о сыне думает. О доме своём, о жене, о далёкой родной Ракитовке.
Четвёртый год, как идёт война. Большая война. Мировой называется. Сражаются русские, немцы, французы. Другие народы бьются. Льётся потоком солдатская кровь.
Капиталисты и помещики русские гонят русских солдат на немцев. Богатеи немецкие гонят немецких солдат на русских. Идут друг на друга англичане, австрийцы, венгры, французы.
Солнце палит, грязь, непогода.
— В атаку! В атаку! В атаку!
Нет надежды на мир солдату.
Окопы, окопы, окопы. Горы убитых. Всё больше и больше на свете сирот.
Герасим Ракитов, отец Васятки, четырежды ранен, дважды контужен, шрам от штыка на лице. Нелёгкая участь солдата. Вздыхают в окопах солдаты:
— Увидим ли дом родной?!
«Доживу ли, увижу ль Васятку?» — думает с болью отец.
И вдруг как вспых среди ночи:
— В Питере власть у рабочих!
— Штурмом захвачен Зимний дворец!
— Мир. Мир. Мир. Всем народам и землям мир!
Это принят Советской властью знаменитый Декрет о мире.
Катит, катит, бежит эшелон. Паровоз то гуднёт, то утихнет, то сажей задышит, то паром отплюнется. Колёса на рельсах стук-перестук. Вагоны гуськом, вперевалку.
Едет, едет солдат Ракитов с фронта домой, едет в деревню свою, в Ракитовку.
Вот и родимый край. Вышел солдат из вагона.
Идёт он от станции к дому. Дорога то вверх, то вниз, то балкой, то кручей, то ровным полем.
Поклонился солдат земле:
— Здравствуй, родимое поле!
Вот лес вековой на пути. Застыли сосны и ели. В богатырский обхват дубы.
— Здравствуй, батюшка лес!
Вот речка бежит Песчанка. Гладит берег прозрачной водой.
— Здравствуй, поилица-речка!
А вот и деревня сама Ракитовка.
— Здравствуй, Ракитовка! — скинул шапку свою солдат.
Пас Васятка козу у крайних домов за околицей. Видит — идёт человек. «Кто бы такой?» — подумал.
— Васятка! Васятка! — кричит солдат.
Всмотрелся мальчонка зорчее.
— Тятька, тятенька!.. — заголосил.
Помчался Васятка к отцу навстречу.
— Признал, признал… — Слёз не сдержал Ракитов.
Идёт он по отчему краю. По родимой своей Ракитовке. На руках Васятку несёт.
И солнце светит ему. И небо ему улыбается. Всё для него: и мир, и земля, и Советская власть.
