Секретная миссия Рудольфа Гесса - [8]

Людеке был уверен, что никто из слышавших речи Гитлера не мог усомниться в том, что этот человек имел предназначение свыше и "был обновляющей силой для будущего Германии". Гесс восспринял будущего фюрера точно таким же образом.

Ильзе Прель трудилась над учебниками, когда в тот вечер он вернулся с собрания. По ее словам, это был "новый человек, оживленный, сияющий, без признаков уныния и печали".

"Послезавтра ты должна пойти со мной, — взорвался он от переполнявших его эмоций, — на собрание Национал-социалистической партии. Я только что оттуда, был там с генералом. Выступал какой-то незнакомец. Не помню его имени. Но если кто-то освободит нас от Версаля, то только он. Этот незнакомец восстановит нашу честь".

Ильзе согласилась, ухватившись за возможность провести весь вечер в компании Гесса, который тогда был для нее символом молодой, идеалистической, обремененной заботами и закаленной в боях мужественности. Именно такого она искала и очень надеялась, что Рудольф сбросит панцирь своей отчужденности и разговорится с ней. Неизвестно, попала ли и она под влияние гипнотической силы Гитлера или же с нее было довольно примера Гесса, но тот вечер ознаменовал начало дружбы между молодыми людьми, которой было суждено крепнуть день ото дня. Однако Ильзе уже тогда поняла, что Рудольф никогда целиком и полностью не будет принадлежать ей, и она вынуждена будет делить его с Адольфом Гитлером.

"Идеалист" этим словом характеризовали Гесса на протяжении всей его карьеры. Причина, по которой Гитлер завладел всеми его помыслами, заключалась, по-видимому, в том, что выражаемые будущим диктатором мысли были созвучны идеалам Рудольфа, почерпнутым от "Общества Туле", в добровольческом корпусе и от старых "фронтовых товарищей". Ими, казалось, была пропитана сама атмосфера его мюнхенского круга общения, отягощенная утратившим иллюзии национализмом и ужасом большевизма. Гитлер появился как воплощение мечты Гесса. Это иллюстрирует письмо, написанное Рудольфом родителям после провала путча Каппа в марте того года, когда он еще даже имени Гитлера не слышал. "Большая часть народа ратует за сильное правительство, за диктатора, который наведет порядок, восстанет против еврейской экономики, положит конец взяткам и наживе", — писал он. Но когда такой человек появился, началась борьба с "нарушителями спокойствия", и массовые митинги почти прекратились. Ссылаясь на правое правительство, пришедшее к власти в Мюнхене, в то время как в Берлине провалился путч Каппа, Гесс указывал в письме, что еврейская пресса прикладывает максимум усилий, чтобы навешать на новых людей такие ярлыки, как «юнкера», «реакционеры», «монархисты», одновременно предостерегая против возрождения идей пангерманизма, призывающих к укреплению национального самосознания и к экспансии. Гесс задавал риторический вопрос: как Британии удается столь успешно осуществлять свою политику? И сам отвечал на него потому что каждый британец является тем, что в Германии называется Alldeutschen; следовательно, правительство в состоянии вести сильную политику, так как знает, что она найдет поддержку в массах. "Однако сильная германская политика не устраивает наш еврейский сброд, и поэтому всю мощь своей прессы они обрушивают в соответствующем направлении". Далее он рассказывал, как он, его брат Альфред и еще несколько человек, одевшись рабочими, распространяли в рабочих кварталах Мюнхена листовки, предостерегающие против всемирного еврейского заговора. "За ночь в рабочем квартале Гизинг мы расклеили и подсунули под дверь около 3000 штук".

Гитлер вышел именно из этого духовного и интеллектуального окружения «фронтовиков»; для Гесса он был тем сильным человеком, в котором они нуждались, будущим диктатором и спасителем Германии. Несмотря на высказываемые генералом Хаусхофером сомнения относительно неряшливого возмутителя народных душ (сомнения, конечно, усиливались еще и потому, что милая жена генерала. Марта, была дочерью влиятельного бизнесмена-еврея), в следующем месяце, июне, Гесс вступил в нацистскую партию. Как позже было записано, в партийных списках он значился под номером 16, что явно было сделано для возвеличивания его роли как одного из первых членов партии. С этого времени он все чаще отвлекается от занятий и все больше времени проводит на собраниях. Он восхищенно внимает Гитлеру, ораторствующему перед кругом единомышленников в кофейнях и пивных, готовит и расклеивает объявления, пишет письма, распространяет листовки. В этих занятиях, жертвуя временем, предназначенным для учебы, ему помогает Ильзе. Рудольф писал домой, что ежедневно и близко общается с Гитлером — "этим замечательным парнем".

Двадцать пять лет спустя, в июне 1945 года, после гибели миллионов людей, когда Германия, разделенная между победителями, лежала в руинах, и Гитлер умер среди развалин, именуемых когда-то Берлином, Гесс, находясь в заточении в Англии, писал Ильзе. Она может себе представить, как часто в мыслях он возвращается к первой четверти века, сконцентрировавшей для них всю полноту наиболее чудесных человеческих переживаний: "Немногим было дано, как нам, с самого начала присутствовать при становлении уникальной личности в радостях и печалях, заботах и надеждах, любви и ненависти, во всех проявлениях ее величия и со всеми ее малыми человеческими слабостями, которые и делают человека любимым".