Секретная миссия Рудольфа Гесса - [40]

Итак, в основе нацистского мировоззрения лежит еврейский вопрос и чистота крови, самым тесным образом увязанные с борьбой против большевизма. Гесс верил в это так же свято, как и его коллеги по философии, Розенберг и Дарре, и непосредственные исполнители Гиммлер и Гейдрих. Он дал это ясно понять в своей речи на массовом митинге в 1934 году, когда назвал национал-социализм "ничто иное, как прикладная биология".

В недавнем исследовании профессора Роберта Джея Лифтона "Нацистские врачи" описываются чувства человека, слышавшего эту речь и из соображений анонимности названного "доктор С.". Он был так воодушевлен, что "ощущал себя слившимся не только с Гессом, но и с самим фюрером". Он пояснил Лифтону, что "Гесс точно знал, о чем думал Гитлер… Он был единственным, кто все это время был близок с ним". После той речи доктор С. вступил в ряды партии, стал членом лиги врачей национал-социалистической Германии и активным борцом за привитие нацистской философии в германскую медицину. В этой области он самым тесным образом сотрудничал с доктором Герхардом Вагнером, протеже Гесса, возглавлявшим его отдел народного здравоохранения, Вагнер, бывший офицер Баварской пехоты и боец добровольческого корпуса, прославился публичными выступлениями в защиту антиеврейских расовых законов. В дополнение к своему главному департаменту в Мюнхене он имел два вспомогательных отдела по "расовой политике" и "исследованию родства". Доктор С. утверждает, что национал-социализм Вагнер и Гесс склонны были рассматривать как течение (а не как партию), живой организм, растущий и изменяющийся "в соответствие с медицинскими нуждами народного тела: а народное тело, как и всякое иное, подвержено болезням". Ту же концепцию, но в более крайней форме, выразил Гиммлер в своей брошюре о борьбе СС с большевизмом: война не на жизнь, а на смерть людей с недочеловеками, возглавляемыми евреями, была "таким же законом природы, как и борьба человека с эпидемиями, как сражение чумных палочек со здоровым телом".

Биомедицинский взгляд на евреев и других представителей "низшей крови", как на бациллы в теле и народа, может привести к трем возможным выходам: насильственной массовой эмиграции, насильственной массовой стерилизации и массовой ликвидации. Других возможностей не предвиделось, если нацисты намеревались подходить к проблеме столь ревностно, а намерения у них были именно такие. Можно не сомневаться в том, что Гитлер остановил выбор на ликвидации. Это было наиболее верное и чистое решение; эмиграция миллионов евреев и других недочеловеков, которые в качестве жизненного пространства могли наметить восток, не представлялась целесообразной; насильственная стерилизация была трудна для осуществления и, кроме того, вызвав бурю возмущения во всем мире, способствовала бы возникновению пятой, кипящей ненавистью колонны, подрывающей Рейх изнутри.

Сомнительно, правда, чтобы подобные соображения занимали мозг Гитлера; его отношение к евреям отличалось эмоциональностью; оно могло опираться на подозрение, что его бабка дала жизнь его отцу после того, как была соблазнена евреем, нанявшим ее на работу; эту историю поведал в своих мемуарах Ганс Франк, находясь в камере смертников. Колоссальные затраченные усилия не позволили выявить этого еврея. Тем не менее Роберт Уэйт представил красноречивые свидетельства, почерпнутые из речей Гитлера, бесед и привычек, позволяющие предположить, что он подозревал, что его кровь со стороны отца была подпорчена. Он написал в "Майн Кампф" (и, предположительно, Гесс это печатал) "черноволосый мальчик-еврей с сатанинским взглядом часами просиживает в засаде, ожидая блаженно невинную девочку, чтобы испортить ее своей кровью". Знаменательно, что в "Нюрнбергском законе" 1935 года, запрещавшем брачные и половые отношения между евреями и немцами, он проверил каждое слово и особо выделил параграф три, в котором евреям запрещалось нанимать в качестве домработниц женщин немецкого или близкого происхождения моложе сорока пяти лет. Еврейская похоть, проявляющаяся в отношении арийских девушек, стала общим местом в антисемитских трактатах и прочей писанины, печатавшейся на страницах одиозной "Дер Штюрмер". Возможно, что Гитлер просто пал жертвой собственной пропаганды. Все же потребность поделиться об этих сексуальных кошмарах вызвана его общением со Штрейхером, к которому многие сторонники движения относились с неприязнью, если не сказать с отвращением. По словам Лейтгена, Гесс отчаянно, но безуспешно пытался удалить Штрейхера из ближайшего окружения Гитлера.

Какими бы ни были причины ненависти Гитлера к евреям, одно можно сказать с уверенностью — ненависть эта была всепоглощающей, и с начала двадцатых годов он налево и направо раздавал обещания выжечь их огнем и мечом "mit Stumpf und Stiel aus (zu) rotten". Эта фраза подразумевала полное истребление, стирание с лица земли. В беседах он упоминал о виселицах, которые возведет в Мюнхене, как только получит власть: "Тогда жидов будут вешать одного за другим, и они будут болтаться на перекладинах до тех пор, пока не провоняют… Аналогичная процедура последует и в других городах, пока Германия не очистится от последнего еврея". Слово «очиститься» важно еще и в психологическом смысле. В 1936 году хранитель коллекции сувениров нацистской партии, старик "академического типа", показывал ее австралийскому исследователю Стивену Робертсу и как памятку о сопротивлении извлек "деревянную скульптурку, изображавшую виселицу с болтающейся фигуркой еврея, выполненную с жестокой реалистичностью". Она, по его словам, украшала стол, за которым Адольф Гитлер основал партию. "Разве она не забавная?" Роберст ответил, что она очень и очень трагическая.