Секретная миссия Рудольфа Гесса - [44]

– Так он сумасшедший или нет?

– Разумеется, нет, – ответил лорд Бивербрук. – Он рассуждает очень здраво и рационально. Быть может, он неверно оценивает себя, но он никакой не сумасшедший.

Через несколько дней после этого разговора лорд Бивербрук возглавил английскую делегацию, которая отправилась в Москву, чтобы обсудить вопрос о военных поставках Британии ее новому союзнику. В разговоре со Сталиным, не подозревая, что русский лидер столь же эмоционально неустойчив, как и Гесс, лорд Бивербрук произнес несколько неосторожных фраз. Эти фразы, возможно, оказали разрушительное воздействие на всю международную политику в течение двух последующий десятилетий.

Сталина очень интересовал вопрос, зачем Гесс прилетел в Шотландию, и он снова и снова спрашивал у лорда Бивербрука:

– Так зачем же он прилетел в Британию? И почему его не расстреляли как военного преступника?

– У нас в Британии не принято казнить людей без суда, – дипломатично пояснил лорд Бивербрук.

– Но какова же была цель его полета? У него, должно быть, был какой-то план?

Лорд Бивербрук показал Сталину запись своего разговора с Гессом. И Сталин узнал, что Гесс предлагал Британии объединиться с нацистской Германией в борьбе против России.

– Сталин был сражен наповал, – позже комментировал этот разговор лорд Бивербрук.

Сталин и вправду был сражен. Мысль о том, что Германия и Британия могут объединиться против СССР, так прочно засела в мозгу Сталина, что отравила все послевоенные дипломатические отношения между Востоком и Западом.

Гесс, вероятно, верил, что германское вторжение в Россию станет для Британии подтверждением добрых намерений Германии и ее желания заключить сепаратный мир с англичанами. А визит лорда Бивербрука, быть может, стал для него демонстрацией, хотя и запоздалой, заинтересованности британского правительства в мирном договоре. Поэтому он говорил с лордом Бивербруком очень откровенно, и у того после разговора не осталось никаких сомнений в том, что Гесс находится в здравом уме.

Но Уинстон Черчилль не собирался заключать мира с Германией, и в июне 1942 года необходимость держать Гесса неподалеку от Лондона, где до него могли добраться все желающие побеседовать с ним, отпала. Поступил приказ перевести Гесса в Южный Уэльс.

Заместителя фюрера перевезли в Мейндифф-Корт, расположенный неподалеку от Абергавенни. Это была психиатрическая лечебница графства. Ее превратили в военный госпиталь, где Гессу можно было оказать любую помощь, которая потребовалась бы, и при этом он находился под надежной охраной. Ему предоставили несколько комнат, окна которых выходили в сад.

Перед тем как отправиться в дальний путь, Гесс в последний раз побеседовал с капитаном Персивалем. Молодой офицер получил новое назначение и сказал Гессу, что гвардия больше не будет его охранять.

– И кто же теперь будет меня сторожить? – спросил Гесс.

– Корпус пионеров, – ответил капитан Персиваль.

– Корпус пионеров? – удивленно переспросил Гесс. – Что-то я ничего о таком не слышал. Чем же занимаются эти пионеры?

– Рытьем отхожих мест, – не без злорадства заявил капитан.

Заместитель фюрера посчитал это оскорблением для себя и весь путь до Абергавенни был мрачен и угрюм.

В Мейндифф-Корте Гесс оказался в полной изоляции от мировых событий и лишился статуса важной персоны. Прошло уже более года его пребывания в плену, и он понял, что никогда уже не будет играть ведущей роли в переговорах о мире между Британией и Германией.

Его никто не посещал, и он использовал любую возможность поболтать с врачами, охранниками и швейцарским посланником, который регулярно приезжал к нему в качестве представителя опекающей страны, следя за тем, чтобы условия Женевской конвенции и конвенции о Международном Красном Кресте соблюдались неукоснительно. Материальные условия жизни устраивали Гесса, но он жил практически в полной изоляции. Он стал мрачен и впал в депрессию, постоянно твердил о том, что его хотят убить и отравить, а время от времени падал на землю и начинал стонать, жалуясь на сильные боли в животе. Для человека, который вел активный образ жизни и занимал в своей стране высокий пост, пребывание в плену, несомненно, было источником сильных душевных страданий.

Одним из немногих его развлечений были прогулки в саду, обнесенном колючей проволокой, во время которых он беседовал с молоденькой дочерью одного из психиатров. На поле, прилегающем к Мейндифф-Корту, пасся ее пони, а ее отца звали Эллис Джонс. В своих разговорах заместитель фюрера и молодая девушка затрагивали очень много разных тем – от будущего цыган до влияние гипноза на пациентов.

Гесс любил эти беседы и старался выразить отцу девушки свою благодарность, хотя у него было не так уж много возможностей сделать это. Швейцарский посланник, посещавший его, перед своим отъездом всегда дарил ему сигару. Гесс не курил, но он с серьезным видом нюхал ее, одобрительно кивал и убирал в нагрудный карман куртки. Позже он заворачивал сигару в бумажку и, когда ночью к нему приходил доктор Джонс, отдавал ему сигару со словами:

– Подарок для вас, доктор.

Он всегда стремился поговорить с доктором Эллисом Джонсом.