Секретная миссия - [15]

— Было бы странно, если б его не пригасили, — живо подхватила Друсилла. — Мистер Харрингтон пригласил и Гилса тоже. Брат на седьмом небе.

— И ты согласишься, чтобы он ехал? Он позволяет себе говорить такие вещи!

— Ну, уж если этот недостаток разделяют с ним лорд Девениш и мистер Харрингтон, то, я думаю, он будет в хорошей компании и никто особо не станет прислушиваться к тому, что он говорит.

— Ох, дорогая моя, такой человек, как лорд Девениш, может себе позволить некоторую бесцеремонность, но не юный Гилс. Он должен быть осмотрительнее.

— Нет, я не согласна, Корделия. Осмотрительность необходима не только Гилсу, но и лорду Девенишу, который прекрасно понимает, что он самый большой грубиян из этой троицы.

— Мне казалось, он тебе нравится, — пробормотала мисс Фолкнер.

— Так и есть, но это не значит, что я не вижу его недостатков.

К концу недели, в течение которой они виделись с лордом Девенишем еще дважды, Друсилле стало ясно, что мисс Фолкнер вознамерилась сосватать ее за графа.

Рассуждения ее были бесхитростны, как она сама. Друсилла должна снова выйти замуж. Лорду Девенишу нужны жена и наследник — почему же им не пожениться? Их земли граничат друг с другом, оба они молоды и хороши собой, что благоприятно для будущего виконта Иннескортского.

Корделию оторвал от мечтаний голос Друсиллы:

— Мне нужно новое платье. Надо послать за Мери Свейн и показать ей модные журналы из Лондона. У меня есть миленький светло-зеленый атлас, он будет хорошо смотреться с фамильным жемчугом Фолкнеров.

— Мери Свейн! — возмутилась мисс Фолкнер. — Нет, надо найти кого-то другого, что-бы ты выглядела комильфо, как те красавицы, что окружают милорда в городе.

— Корделия, я не имею ни малейшего желания соревноваться с лондонскими красавицами. Я деревенская простушка, пусть милорд принимает меня такой, какая я есть, если он вообще меня замечает, в чем я глубоко сомневаюсь.

Говоря это, Друсилла лукавила и сама понимала это.

В Трешем-Холл явился Леандр Харрингтон, чтобы лично пригласить Девениша в гости.

— Если вы примете мое приглашение, у вас будет возможность познакомиться с местной знатью. Ваш покойный дедушка прожил здесь большую часть жизни, и мы были бы рады, если бы вы решили поступить так же.

— Правда? — промолвил Девениш с некоторой иронией в голосе. — Я пока не уверен, что мне понравится прожить свою таким образом. Но я принимаю ваше приглашение.

— А мистер Стэммерс? Вы позволите ему принять приглашение?

— Ну, это дело самого мистера Стэммерса. Я несколько удивлен, как это ваши республиканские взгляды не помешали вам спросить об этом сначала меня.

— Я был не совсем уверен, отличается ли ваше отношение к подданным от взглядов покойного графа. Каждый на своем месте и знает свое место — таков был его девиз.

Да, это было очень похоже на покойного деда.

— Удобный девиз для того, чье место обеспечено, если можно так сказать.

— Да, вы правы, но в век разума, заря которого разгорается, обо всех будут судить по тому, каковы они есть, а не по спальне, в которой они были рождены.

Улыбка на лице Девениша стала еще ироничней.

— Этот век пока не настал, сэр, и я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством в Маршемском аббатстве, так же, надеюсь, как и мой добрый друг Роб Стэммерс. А пока прошу меня простить…

Леандра открыто выпроваживали, и, сладко улыбнувшись, он вышел. Одним из удовольствий нового века разума, думал он, станет гильотина на Трафальгарской площади, где освобожденные массы будут криками приветствовать каждую катящуюся в пыль голову аристократа, особенно лорда Девениша.

Впрочем, ничего такого на лице Леандра Харрингтона не отражалось, когда Девениш прибыл в Маршемское аббатство. Мужчины улыбнулись друг другу так, словно были закадычными друзьями. На обширной лужайке перед аббатством, напоминавшей о его блестящем католическом прошлом, уже прогуливались гости.

Далекий предок Харрингтона, воздвигая свой дом, пристроил его к северной стене аббатства и, по словам Роба, сохранил лестницу, ведущую в огромный склеп, в дальнем конце которого сохранилась даже часовня с разрушенным алтарем.

В этот день, однако, никто и не помышлял о том, чтобы посетить подземные помещения, и меньше всех Девениш. Хозяин повел его на лужайку, где были сооружены столы, уставленные яствами и напитками.

Многие из присутствующих уже были знакомы с Девенишем и приветствовали его с подобающим его пэрству почтением. Девениш уже заскучал было, отвечая на бесконечные поклоны, когда вдруг увидел Друсиллу Фолкнер. Она одиноко стояла у розария со стаканом лимонада в руке.

Она выглядела божественно в белом муслиновом платье и широкополой соломенной шляпе, оставлявшей открытым ее милое лицо.

— На этот раз вы одни, — сказал он, подойдя к ней. — Ни дуэньи Горгоны, следящей за каждым вашим шагом, ни восторженного юного братца, требующего всего вашего внимания. Мне повезло.

Друсилла не заметила, как он подошел, но быстро нашлась.

— Думаю, вы непременно требуете безраздельного внимания со стороны каждого, с кем находитесь рядом.

— Но ведь мы все этого хотим, не так ли? — парировал он.

— Пожалуй, вы правы. Да только не всем удается этого добиться.