Секретная командировка - [31]

И дел образовалось, что называется, «за глаза и за уши». Вот и сегодня, мы получили информацию о человеке, якобы хранившим дома излишки продуктов и золото. Так это или нет, но Есин утром отправил меня на обыск. Я задумался, куда мне идти за постановлением – не то в ревтрибунал, не то в нарсуд, но начальник бросил на стол лист бумаги.

– Мандат.

Мандат был отпечатан на машинке. Пока Капитолина в больнице (надо бы навестить девчонку, но зашиваюсь!), в управление взяли новую машинистку. Отпечатано нечетко. Видимо в машинку вставляли несколько экземпляров, а данные уже вписывали от руки.

Мандат за подписью начальника губчека давал мне право на обыск у гражданина Багрушина Епифана Егоровича, проживающего по адресу: Завокзальная, дом пять. А что, очень даже удобно. Не нужно ходить к судье (а я еще помню те времена, когда постановление на обыск получали в прокуратуре), доказывать, что у тебя есть достаточно оснований для обыска, а судья жеманится, чешет затылок, вздыхает и говорит, что маловато доказательств, чтобы он оставил на твоей бумаженции свой автограф, превратив ее в документ. И это у нас! Что тогда говорить про «смежников»?

Взяв с собой четверых бойцов из отряда Павлова, пошел на обыск. Да, пешочком. Если найдем что-нибудь интересное (да, а что нам искать-то? Есин не сказал, а я не догадался спросить), отправлю парней в отряд за подводой. Или пробежимся по городским обывателям, у кого есть лошади и телеги.

Улица Завокзальная, как можно догадаться, проходила у железнодорожного вокзала, дом номер пять – деревянный, но довольно красивый и двухэтажный. Как мне сказали, эти дома строили для уездных чиновников, имеющих право на «казенные квартиры». Ну теперь это все снесено, а там, чуть подальше, как помню, будет военное училище. Нет, уже университет.

На всякий случай обойдя дом и внимательно его осмотрев, оставил одного из ребят в парадной. Задумавшись – а как узнать номер квартиры, прошел наверх и наткнулся на дверь, обшитую кожей и медную табличку, извещавшую, что здесь живет «Багрушин Епифан Егорович, венеролог». Меня отчего-то эта табличка развеселила, хотя показалось странным, что венерологи проживают в казенных домах. Хотя, все может быть.

Обнаружив кнопку электрического звонка (ишь ты, а дом-то электрифицирован!), нажал. Дверь долго не хотели открывать, но я был настойчив, и вот послышались шаркающие шаги, а визгливый голос сердито спросил:

– Кто там? Кого надо?

Рефлекторно встав слева от двери, вполоборота (по голосу не похоже, что человек способен стрелять, но все может быть) я произнес:

– Гости к вам из Чрезвычайной комиссии. Открывайте.

– Не жду я гостей. И комиссий никаких не знаю.

– Сами откроете или дверь выломать? – вежливо поинтересовался я, оценивая качество двери.

Ну, это не те монстры, что ставят в двадцать первом столетии, но дверь крепкая. Можно топор взять, а еще лучше гранату. У парней наверняка есть. Но граната все тут разнесет на хрен.

Пока я раздумывал, дверь открылась.

– Не понимаю, чего вам от меня надо? – сказал, приоткрывая дверь, невысокий толстый человек. – Ну чего вам надо?

– Во-первых, здравствуйте, – поприветствовал я хозяина, потянув дверь на себя. – Во-вторых, мы пришли к вам с обыском. Вот наш мандат, извольте. Если у вас есть что-нибудь запрещенное – драгоценности, золото, оружие – предлагаю выдать все добровольно.

– Нет у меня ничего! – опять сорвался на визг хозяин, протягивая трясущиеся ручонки к моему мандату.

Дав гражданину вволю налюбоваться документом (в чужие руки, само собой, его не дал) я кивнул парням:

– Приступайте.

Инструктаж делать бойцам я не стал – они лучше меня соображают, что и где искать, прошел в комнату, присел за стол и вытащил чистый лист бумаги – мне же еще опись составлять. Опять меня что-то кольнуло (а понятые?), но укол как пришел, так и ушел. Ничего, мы и без понятых справимся. Тем более, лишнего мы хозяину ничего не подкинем, нам бы у него излишки взять.

Я обвел взглядом комнату. Похоже, здесь и гостиная, и смотровая. За ширмой стоит некое сооружение, напоминающее гинекологическое кресло. Интересно, зачем оно венерологу? Хотя, возможно, он еще и абортами промышляет. Не помню, аборты запрещены или разрешены? Впрочем, черт с ним. А вот в углу я увидел портрет… последнего императора Николая Александровича. А это, случайно, не контрреволюция? Ладно, пусть будет. Только почему портрет украшен траурной лентой? Неужели его успели расстрелять? Как помню, случилось это числа семнадцатого июля, у нас же сегодня только четвертое. Странно.

– Епифан Егорович, а что это? – поинтересовался я. – Понимаю, портрет, а отчего в трауре?

– Я, гражданин чекист, считаю, что наш император умер, – с пафосом ответил венеролог. – Не было такого в нашей истории, чтобы государи от престола отрекались. Павел Первый, когда его отречение заставляли подписать, врагов своих по матушке послал…

Мне вспомнился Петр, приводившийся императору Павлу папой (хотя многие в этом сомневаются), но начинать дискуссию не стал. Не на семинаре по истории, чай! Он еще что-то вещал, но я его уже не слушал. В комнату вошел один из ребят, держа в каждой руке по двухведерному бидону.