Секретарша из романа - [49]

Он фыркает.

– Шутишь что ли? «Укради моё дыхание» («Take my breath away», песня американской группы Berlin, ставшая одной из музыкальных тем фильма «Лучший стрелок» (1986) – прим. переводчика)? С тем же успехом можно было бы назвать её «Заставь меня кончить».

– Я более чем уверена, что продолжаю дышать, пока кончаю.

Эдриан приподнимает брови.

– У меня были некоторые сомнения на этот счёт, – он тянется к моему пиву, и мне почти удаётся уклониться от него, но мне не хочется пролить напиток. Ставя оба наших бокала на стол, он берёт меня за руку.

– Давай же. Какой же это будет выпускной вечер без танцев.

Моё сердце начинает биться чаще даже несмотря на то, что я уверена: он всего лишь хочет утереть нос моделям с обложки. Большинство людей здесь танцует либо в одиночестве, либо с друзьями в стиле сок-хоп (первыми мероприятиями с диджеями в США стали танцы, известные в 50-х как «граммофонные вечеринки», или сок-хоп. Проводились они в школьных спортзалах, где нужно было снимать обувь, отсюда и пошло название – прим. переводчика). Но Эдриан, конечно же, умеет танцевать.

Положив руку мне на талию, он ведёт меня по комнате, и я не знаю, что это за танец, но мне этого и не нужно.

– А у тебя хорошо получается, – бормочу я, как будто ему нужен ещё один повод потешить самолюбие.

– Я знаю, – сейчас он стоит очень близко ко мне, и от него пахнет секонд-хэндом – должно быть, это первый раз, когда такое можно сказать об Эдриане Райзингере. Но я всё равно прижимаюсь ближе. – Я брал уроки.

– Правда? Я думала, что ты просто гений от природы во всём.

– Да, я всех одурачил. Я собираюсь тебя наклонить. Держись.

Не успеваю я запротестовать, как он наклоняет меня. У меня сильно кружится голова, и когда он тянет меня обратно вверх, я слышу, как несколько человек негромко смеются и аплодируют.

– Чтобы производить впечатление на тех людей, на которых мне нужно производить впечатление, нужно вести себя так, будто ты выскочил из утробы, уже будучи похож на Алека Болдуина в «Гленгарри Глен Росс» (фильм Джеймса Фоули 1992 г. – прим. переводчика), – говорит он с усмешкой. – Мы все знаем, что это не правда, что это не может быть правдой, но все мы разделяем это заблуждение. Учиться что-то делать – это не сексуально. Сексуально – знать, как что-то делать.

Песня заканчивается, но моя голова продолжает кружиться. И я не очень хочу разбираться, почему.

– Хочу ненадолго присесть, – говорю я ему, и он следует за мной.

В задумчивости он сидит со своим напитком в руках, пока я осматриваю комнату. Изи умудрилась привлечь внимание какой-то большой шишки в издательском бизнесе, так что я не собираюсь отвлекать её и портить ей малину.

– Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не этого, – замечаю я, снова оглядывая комнату. – Это просто айпод и бар с лимитом в один бесплатный напиток. Не совсем моя идея вечеринки.

Эдриан опускает бокал.

– Что ж, тебе, вероятно, было бы легче, знай ты уже всех этих людей. Это тусовки для своих. Они зависают друг с другом на каждой конференции, согласовывают свои костюмы и чёрт знает что ещё.

И он знает об этом благодаря Каре, понимаю я. Именно она рассказывает ему обо всех этих вещах, и мне ненавистна сама мысль о том, что он обращается к ней за советом.

– Раньше на скучных вечеринках я всегда затевала игру в «Правду или действие», – замечаю я. – Но сейчас, вероятно, это не самая лучшая идея.

– Я в игре, – говорит Эдриан, снова улыбаясь.

– Ох, нет. Определённо нет.

– Да ладно тебе, – он задевает меня ногой под столом. – Придерживайся рейтинга PG–13 в интересах других гостей вечеринки и всё будет нормально.

– Хорошо. Отлично. Тогда расскажи мне один чертовски странный факт о себе, который заставит меня сделать такое лицо, – я изображаю лучшую вариацию своего «какого чёрта, мистер Райзингер?» выражения лица. За эти годы я довела его до совершенства, но его трудно изобразить по заказу.

– Ладно, – ухмыляется он. – Я трахаюсь только в отелях.

Я несколько раз моргаю.

– Хочешь сказать, что трахаешься только тогда, когда бываешь в отъезде?

– Боже, нет, – хмурится он. – Я имею в виду, что если та, с кем я собираюсь заняться сексом, не хочет приглашать меня к себе, я снимаю номер в отеле. Я никого не привожу к себе. Не думаю, что это так уж странно, но несколько раз это уже вызывало негативную реакцию.

Пожимая плечами, я беру в руки свой напиток.

– Что ж, у тебя там, вероятно, прорва ценных вещей. И тебе не хочется, чтобы чужой тебе человек слонялся по твоему дому, пока ты спишь. Не вижу в этом ничего особенно странного.

– Но я это делаю не поэтому, – говорит он. – Дело не в том, что кто-то может остаться на ночь. Никто кроме меня, моей домработницы и нескольких доверенных людей не видел мою спальню. Мне так больше нравится, – он пожимает плечами. – Я так лучше сплю. Так что, я заслужил тот взгляд?

Я смеюсь.

– Честно, это уже немного жутковато. Знай я, что ты так хочешь получить этот взгляд, то не стала бы и предлагать это пари. Может, ещё пожурить тебя за то, каким плохим мальчиком ты был?

– О, думаю, ты знаешь, что мои вкусы на это не распространяются, – он слегка наклоняется через стол. – Не знаю, обратила ли ты внимание,