Секрет Ведьмака - [29]

— Сюда ты зря пришел! Здесь лавка слесаря!

— Я работаю у брата Эндрю Грегори, он живет в доме в расселине, на краю пустоши. Я его ученик!

Снова вспыхнула молния, я мельком увидел лицо наверху — и выражение страха на нем. Наверняка вся деревня знала, что брат Эндрю ведьмак.

— Лекарь живет на Болтон-роуд, около ста ярдов на юг!

— Где эта Болтон-роуд?

— Спустись по склону холма до перекрестка и поверни налево. Это и есть Болтон-роуд. Иди по ней. Тебе нужен последний дом в ряду!

Окно закрылось, но я уже узнал все, что требовалось. Припустил вниз по холму, свернул налево, побежал дальше, тяжело дыша, и вскоре уже стучал в дверь последнего дома.

Лекари привыкли к тому, что в случае необходимости их могут разбудить посреди ночи, поэтому дверь открыли быстро. Это оказался невысокий человек с тонкими черными усиками и посеребренными на висках волосами. Он держал в руке свечу и выслушал меня очень спокойно и деловито. Я рассказал ему, что раненый находится на ферме «У пустоши», но когда объяснил, кто именно нуждается в помощи и почему, выражение его лица изменилось и свеча задрожала в руке.

— Возвращайся, я приду, как только смогу, — сказал он и захлопнул дверь у меня перед носом.

Я пошел на ферму, но на сердце было тревожно. Лекарь явно испугался, узнав, что ему предстоит лечить ведьмака. Выполнит ли он свое обещание прийти на ферму? Если нет, Ведьмак может умереть. Не исключено, что он уже умер. С тяжелым сердцем я как мог быстро стал карабкаться по склону. Хорошо хоть, что дождь стих, слышны были лишь далекие раскаты грома над холмами, и изредка вспыхивали молнии.

Я напрасно беспокоился насчет лекаря. Он сдержал свое слово и появился на ферме спустя четверть часа после меня.

Вот только он не задержался надолго. Когда он осматривал Ведьмака, руки у него дрожали так сильно, что я понял — он в ужасе. Никому не нравится находиться рядом с ведьмаком. А я еще и рассказал ему, что тут произошло, подлив масла в огонь. Он то и дело оглядывался по сторонам, как будто ожидал увидеть подкрадывающегося к нему домового. Я посмеялся бы над ним, если бы не был так расстроен и напуган.

Лекарь помог мне отнести Ведьмака вверх по лестнице и уложить его в постель. Приложил ухо к груди раненого, внимательно прислушался, встал и покачал головой.

— У него в легких хрипы, воспаление. Я тут ничего поделать не могу.

— Он сильный! — запротестовал я. — Он поправится.

Ha его лице появилось выражение, к которому часто прибегают лекари, — смесь сочувствия и невозмутимости, маска, заготовленная на тот случай, когда приходится сообщать родственникам плохие новости.

— Боюсь, плохи его дела, юноша. — Он мягко похлопал меня по плечу. — Твой хозяин умирает — не думаю, что он переживет эту ночь. В конце концов, смерть приходит ко всем нам, и ничего не остается, как принять ее. Ты здесь один?

Я кивнул.

— Как ты, выдержишь?

Я снова кивнул.

— Ну, утром я пришлю кого-нибудь. — Лекарь взял сумку, собираясь уходить. — Нужно будет его обмыть, — зловеще добавил он.

Я понял, что он имеет в виду. В Графстве существует обычай перед похоронами обмывать покойников, хотя непонятно, какой смысл мыть труп, которому вот-вот предстоит оказаться в гробу и в земле? Я разозлился и чуть не выпалил все это, но сумел сдержаться. Подошел к постели и сел рядом, прислушиваясь к тяжелому дыханию Ведьмака.

Он не умрет! Я отказывался в это верить. Как мог он умереть после всего того, что сумел пережить? Нет, я не был готов принять такой конец. Конечно, лекарь ошибается, убеждал я себя. И все же мной постепенно овладевало отчаяние. Видите ли, я помнил, что говорила мама о приметах смерти, помнил запах в комнате папы, похожий на аромат цветов. Ее дар перешел ко мне, я мог чувствовать этот запах — предвестник смерти, и сейчас он исходил от Ведьмака, с каждой минутой становясь все сильнее.

Рассвело, но учитель все еще был жив. Женщина, которую прислал лекарь, не сумела скрыть своего разочарования.

— Я смогу задержаться тут только до полудня, а потом мне надо идти обмывать другого покойника! — воскликнула она.

Но потом велела мне найти чистую простыню, разорвать ее на семь кусков и принести лохань холодной воды.

Когда я выполнил ее указания, она взяла кусок ткани, сложила его не больше собственной ладони, окунула в воду и вымыла лоб и подбородок Ведьмака. Непонятно, ради чего она это делала — чтобы он почувствовал себя лучше или из желания сэкономить собственное время, когда позже ей придется обмывать его.

Покончив с этим, она села рядом с постелью и принялась вязать что-то детское. При этом она непрерывно болтала — рассказывала мне историю своей жизни, хвасталась, что владеет двумя ремеслами: она не только обмывала покойников и готовила их к отпеванию, но была и местной повивальной бабкой. Сейчас явно простуженная, она кашляла чуть ли не Ведьмаку в лицо и сморкалась в большой пестрый носовой платок.

Незадолго до полудня она начала собирать свои вещи.

— Я вернусь завтра утром. Еще одну ночь он уж точно не переживет.

— Неужели никакой надежды? — спросил я.

— Прислушайся, как он дышит, — посоветовала она.

Я так и сделал. Дыхание Ведьмака вырывалось с хрипом и негромким клокотанием, как будто дыхательное горло свело.