Секрет Тамплиеров - [15]

– Да, – так же тихо ответила девушка.

На самом деле она почти ничего не понимала от страха. Ей хотелось только одного – выйти поскорее из этих мрачных давящих стен и избавиться от жуткого взгляда отца Антония.

– Хорошо, ты можешь быть свободна.

Инквизитор милостиво махнул рукой, отпуская Мануэллу. Ничего не видя перед собой, девушка добрела до двери, ведущей на улицу. Стражники расступились перед ней, и Мануэлла оказалась на свежем воздухе. Только когда, она увидела солнце, стала приходить в себя.

Если от одного только разговора с отцом-инквизитором ей стало так дурно, то что же бывает с теми, кому уже предъявили обвинение и приводят к нему на допросы? Об этом даже подумать было страшно.

«Нет-нет! – говорила себе Мануэлла, медленно идя по улице.

– Никогда в жизни я больше не захочу делать этого снова.

Сколько бы они меня не умоляли, я никогда не соглашусь.

Пусть все от меня отвернутся! Но я не хочу снова попасть в это страшное место и стоять перед отцом Антонием».

Потом ей пришло в голову, что просто стоять и слушать его – еще не самое страшное. Мануэлла много слышала о том, что творится в застенках дворца, куда попадали все обвиненные в ереси, колдовстве и богоотступничестве.

Конечно, они были самыми настоящими преступниками и перед богом, и перед людьми, и жалеть их не следовало. Но все равно кровь застывала у нее в жилах, когда она слышала рассказы о страшных пытках, которым инквизиторы подвергали еретиков.

Когда после проповеди в церкви к Мануэлле подошел отец Карлос и сказал, что ее хочет видеть отец Антоний, девушка не на шутку перепугалась. Он понимала, что такое приглашение не предвещает ничего хорошего. Но ей и в голову не могло прийти, что инквизитор обвинит ее в причастности к черной магии. Она ведь и в мыслях не имела ничего плохого.

Просто у Мануэллы открылся дар помогать больным людям. И она помогала, по мере своих сил. Девушке, как и всем ее родным, казалось, что она, наоборот, совершает богоугодное дело. Но они ошибались. Отец-инквизитор только что сказал ей:

– Только небеса вправе определять срок человеческой жизни.

А тот, кто самовольно вмешивается в течение бытия, совершает страшный смертный грех и должен понести наказание.

Не то чтобы святые отцы вообще запрещали излечивать людей от болезней. Но необходимо было, чтобы лечение проводилось известными, традиционными средствами. А Мануэлла сама не могла объяснить, как ей удается лечить людей.

Очень давно, когда она с родителями жила еще не в Мадриде, а в маленькой прибрежной деревушке, к Мануэлле подошла старуха, которую она никогда в жизни не видела, хотя знала все население поселка, и попросила у нее хлеба. Хотя ее семья была не из богатых, Мануэлла всегда старалась помогать тем, кому в жизни приходилось еще тяжелее. Поэтому она без колебаний протянула старухе краюху хлеба, которая должна была послужить ей обедом. Старуха взяла хлеб и, посмотрев на девочку черными, глубоко запавшими глазами, сказала:

– Ты чистое и доброе дитя. Я хочу отблагодарить тебя, – и протянула ей маленькую монетку.

Мануэлла хотела было отказаться, но старуха, не слушая ее, повернулась и заковыляла прочь. Она исчезла за поворотом, а маленькая Мануэлла так и осталась стоять с монеткой в руке.

Девочка не знала, что ей делать с этим неожиданным подарком.

Она прибежала домой и рассказала обо всем своей матери.

– Какая добрая женщина! – произнесла мать, выслушав Мануэллу. – Вот видишь, дитя, как вознаграждает нас господь за добрые дела. Храни эту монетку на память. Она наверняка принесет тебе счастье.

Мануэлла так и сделала. Несколько лет спустя их семья, спасаясь от эпидемии какой-то неизвестной страшной болезни, постигшей прибрежные провинции, переехала в пригород Мадрида. Девочка продолжала хранить монетку, как дорогой сердцу талисман.

Когда Мануэлле исполнилось шестнадцать, она обнаружила в себе дар исцелять людей. Это произошло совершенно неожиданно. Как-то зимой они с матерью отправились к заболевшей соседке, которую звали донья Исабель. Женщина уже второй месяц не вставала с постели и с каждым днем все больше угасала. Ее обезумевший от горя муж приводил к ней нескольких врачей, но все они в один голос твердили, что надежды на выздоровление нет. Донью Исабель любили все – это была прекрасная, добрая женщина, которая помогала каждому, кто к ней обращался.

Мануэлла сидела в сторонке и слушала разговор ее матери с доньей Исабель. Она видела, что эта женщина очень страдает от сильной боли, но делает вид, будто ей не так плохо, чтобы не расстраивать своего мужа. Донья Исабель даже улыбалась, и на первый взгляд казалось, что она идет на поправку. Но Мануэлла ясно видела – это совсем не так, женщина очень больна. Она осмотрелась: вокруг больной толпились ее пятеро детей, старшему из которых было четырнадцать, а младшему – два. Девушке стало так жаль и эту страдающую женщину, и ее детей, и поседевшего от горя мужа, сидящего в уголке и следящего взглядом за женой. И тогда Мануэлла подумала, что на свете отдала бы за то, чтобы помочь донье Исабель. Вдруг она почувствовала в себе прилив сил. Повинуясь какому-то странному импульсу, она встала и подошла к кровати больной.