Секрет лабиринта Гаусса - [10]

Легли в сенях на теплую медвежью шкуру. И сразу сон стал туманить сознание. Только Шурка еще вставал, разговаривал у костра с дедом о Тунке и нудно выпрашивал волчий капкан и какую-то веревку, и громко божился, что все отдаст на обратном пути. Таня слышала, как дед доставал с полки капкан, как снимал веревку, натянутую через весь двор.

«Окаянный попрошайка, — подумала Таня про Шурку, — вечно что-нибудь клянчит».

И всю ночь Тане снилась почему-то веревка: запутанная и бесконечная, похожая на таежную тропу. И снилась война.

Утром разбудил дед Игнат:

— Вставайте, служивые, в путь-дорогу собирайтесь.

Проснулись сразу. Жмурясь от солнца, вышли на крылечко. Вчерашний костер все еще дымил. На красных углях стоял чайник, зеленая крышка подпрыгивала, выпуская струйки пара. За чаем дед Игнат, наклонившись вперед, шепотом заговорил:

— Ребятки, оставайтесь у меня на все лето, зачем вам впроголодь мыкаться по станциям. Я с директором поговорю, она добрая, меня уважает. — Дед посмотрел на зеленые корпуса. — Продукты у нас лишние есть на четыре персоны. — Он погрозил пальцем: — Только ни гу-гу. В этом году к нам в лагерь должны были приехать дети. Четыре человека. Знаменитые. В газете писалось, они немецкого шпиона выследили.

Глаза у деда засветились радостно:

— А потом прибыли в Москву. И прямо главнокомандующему докладывают: — Задание Родины выполнили. — Дед Игнат отхлебнул глоток чаю. — У нас много поначалу о них говорили. Ждали их. А они не приехали. Понятно. Знатные стали. Что им наш лагерь. Питание скудное. Одеяльца заштопанные. Обуток нет вовсе. А они, счастливцы, поди, каждый день пироги пшеничные едят, пряниками заедают.

Дед поставил кружку с чаем на землю:

— И пешком они не ходят, а разъезжают на автомобиле. Им, говорят, сам товарищ Климент Ефремович Ворошилов подарил.

Свой рассказ дед закончил неожиданно:

— Оставайтесь у меня, харчи будут. Вас как раз четверо. Хватит.

Ребята поняли, что это о них ходит такая легенда. Они поблагодарили деда Игната за гостеприимство, но оставаться отказались. Прощаясь, дед Игнат совсем растрогался и, скинув с себя заштопанную телогрейку, подарил Тане:

— Носи, девочка, на здоровье.

Глава 4

Петька повел свой отряд прямо в гору. Таня несколько раз оглядывалась назад и видела внизу на поляне возле корпусов лагеря деда Игната, напутственно махавшего им рукой.

— Быстрей! Давайте, быстрей! — непонятно почему торопил Петька. Хватались руками за кусты багульника, лезли на крутизну. Останавливались на несколько секунд и снова шли. Наконец одолели седловину горы. Где-то здесь, говорил дед Игнат, проходила тропа, ведущая в Тунку. Сбросили с плеч мешки. Повалились в мох, как в пуховую перину.

— В Тунке успеть бы взять дедовскую карту.

— Успеем, Петька, — отозвался Тимка. Заулыбались. Через несколько минут ребята поднялись отдохнувшие. Поклажу решили разложить поровну, но Шурка вдруг закапризничал, и Петьке, кроме своего мешка с вещами, пришлось нести связку веревок и тяжелый капкан. Он его повесил на спину. Капкан походил на чугунную сковородку. Дуги были двойные, по бокам утыканные острыми штырями, чтоб ни рысь, ни волк не могли выдернуть зажатую лапу.

Шурка почти ничего не нес — обиделся. Он думал, что его будут хвалить за вчерашнюю находчивость, но все молчали, как будто, так и надо. Даже за капкан и веревку, выпрошенные у деда, доброго слова не сказали. Он шел и сердился. Именно он, Шурка Подметкин, выведал у сторожа тайну немецкого литератора, а Тимка или Петька даже спасибо не сказали. Скоро придут они в Тунку, отыщут пустую избушку деда Игната, вытащат из-под порога карту, дойдут до Жаргино. Путь не близкий, зато оттуда до лабиринта Гаусса, как говорил Петька, рукой подать. Там найдут они спрятанные колчаковцами золотые деньги…

— Ты оглох, что ли?! — Тимка толкнул в плечо Шурку: — Не видишь, тропа справа!

Вслед за Тимкой обошли покрытую лишайниками скалу. Остановились. Среди кустов багульника по кромке ущелья шла узкая тропа. Поднялись на нее. Подошли к самой кромке и немного испугались. Далеко внизу, ворочая камни, неслась река. Летели хлопья пены. Вода, зажатая скалами, крутила в водоворотах вырванные где-то деревья.

По горной тропе Петькин отряд прошагал до самого вечера. Потом они спустились в распадок, заваленный буреломом, разложили костер. Вскоре в котелке закипела вода. Макая сухари в крутой кипяток, с удовольствием ели размокшую мякоть.

Глядя на засыпающую тайгу, Петька вспомнил, как еще в первом классе они со школой ходили в поход. Была осень. Они сидели на берегу ручья и разбирали желтые листья. И Петьку очаровала природа. Лучи задумчивого солнца просвечивали поредевший перелесок, синий воздух дрожал, и небо от этого казалось живым, а далекие горы — совсем рядышком.

Петька помнит, что тогда ему захотелось все это назвать одним словом. Хорошим и добрым. Но такого слова он не нашел. И на второй день в школе спросил учительницу Юлию Марковну, она в соседнем классе преподавала географию. Юлия Марковна назвала это непонятно: «ландшафт». Петьке такое название не понравилось. Насмелившись, он на большой перемене подошел к директору школы Анне Петровне и спросил. Она ласково погладила Петьку по голове и назвала все это красивым словом — Родина.