Секрет истинного счастья - [54]

Мы уже прибыли в пункт назначения. Все, что было скрыто за пеленой обмана, обретает ясность. Нам уже не нужно ничего делать.

Есть древняя восточная поговорка о победе Истинного Я над эго: "Все вещи—хорошие и плохие — рассыпаются в пыль при приближении стоп Господних".

Если мы хотим заменить что-то "плохое" чем-то "хорошим", нам вначале нужно определить, что хорошо, а что плохо. Затем—решить, что необходимо сделать, чтобы заменить плохое хорошим.

Эти решения непосильны для ограниченного человеческого ума. Если мы думаем иначе, то лишь потому, что в этом нас убедило эго. Чистое наблюдение подразумевает выход из "игры в Бога", чтобы созерцать непринужденное течение мира.

Прекращая попытки исправить то, что есть, мы обретем свободу просто наблюдать течение жизни. Созерцая то, что есть, мы утрачиваем интерес к тому, что могло бы быть, и к тому, что было. И тогда страдание тихо уплывает из нашего мира.

Дай мне мои страдания

Освоив искусство наблюдения, ты научишься сразу чувствовать те моменты, когда эго возвращается в игру. Контраст разительный. Эго несет с собой напряжение. Если жизнь утратила непринужденность, это верный симптом того, что тобой манипулирует эго. Ты сосредоточиваешься на какой-нибудь цели и прилагаешь колоссальные усилия, чтобы ее достичь. Усилия—результат трения, порожденного ощущением двойственности. Такое чувство, будто тебя противостоит какой-то объект, или человек, или идея, или ситуация. И получается, что твое я преодолевает преграды на пути к своей цели. А это очень тяжелая обуза. Если тебе кажется, будто жизнь каким-то образом ставит перед тобой преграды, которые нужно преодолевать, добиваясь более полного контроля над ситуацией,—это опасное ощущение.

Оно порождает проблемы, а затем само же и питается ими.

Да-да, проблемы—пища для этого ощущения.

Когда мы не знаем Истинного Я, наше я лишено чувства целостности. Без якоря осознания, который прикреплял бы я к непоколебимому Я, наше малое я беспорядочно болтается на волнах случайности. Маленькое я снова и снова бьется о скалистый берег относительного мира, и это ему нравится. "А ну-ка, приложи меня покрепче!—кричит я, превозмогая боль.—Дай мне мои страдания!"

Тебе это кажется абсурдным? Твой ум рассудительно твердит, что никто бы добровольно не выбрал страдания? По-видимому, нам нужно подробно рассмотреть мотивацию нашего я.

Знаешь ли ты человека, который любил бы свои проблемы? Знаешь ли ты людей, которые просто расцветают во время кризисов и чья жизнь—самая настоящая мыльная опера? Безмятежность—их враг, и они отчаянно сопротивляются любой возможности решить их проблемы. Наблюдая злоключения такого человека, мы спрашиваем себя: "Да он вообще поддается обучению? Сколько можно наступать на одни и те же грабли?" Их самоощущение неразрывно связано с треволнениями. Они не прислушиваются к голосу рассудка. Если бы они просто послушали тебя, ты научил бы их, как подняться над страданием. Но как этого добиться?

И так ли уж сильно ты отличаешься от них?

Я не знаю ответа на последний вопрос. Возможно, и ты не знаешь. Но ты должен задать его себе. Не совершаешь ли ты ту же фундаментальную ошибку восприятия, что и человек, которому требуется эмоциональная боль, чтобы наполнить жизнь смыслом? Отличается ли твоя жизнь лишь по тому, что ты обретаешь цель и смысл через семью, деньги, политику или религию?

Жизнь подобна долгой поездке в автомобиле. Мы беззаботно мчимся вперед, не обращая особого внимания на то, что происходит по сторонам. Наше сознание, бесцельно перепархивающее с мысли на мысль, не понимает, зачем нужно это путешествие,—по-видимому, его цель известна лишь подсознанию. Но вскоре сознание задается вопросом:

"В чем смысл моего путешествия?"

Если оно ответит себе: "Прибыть в пункт назначения", то сможет и дальше привычно ни на что не обращать внимания, позволяя жизни пролетать мимо; ведь движение по шоссе жизни вполне можно доверить автопилоту.

Довольно скоро сознание начинает скучать и выдумывать всякие игры—как это делают дети в долгих поездках.

Игры помогают скоротать время. Это могут быть соревновательные игры,—например, побеждает тот, кто первым увидит красный "шевроле-корвет". Или же они могут быть направлены на то, чтобы объединить пассажиров в борьбе против времени,—например, совместными усилиями заметить десять номерных знаков Мичигана, прежде чем вы доедете до следующей автозаправки. И это может быть не слишком сложно, если вы едете по Мичигану... однако дело не в этом.

Дело в другом: все игры направлены против чего-то. Это может быть я против "них" или я вместе с ними против "этого"—однако в любой игре я ведет борьбу.

Если ум не вовлечен в игру, он создает ее. Ум не любит скучать. Для некоторых людей скука хуже смерти. И они могут играть в смертельные игры, лишь бы "почувствовать" себя живыми. К сожалению, в результате этого возникает своего рода душевная мозоль. И для того, чтобы чувствовать себя все более живыми, приходится наращивать уровень опасности—только так ощущения могут пробиться через огрубевшую, кожу. Парадоксально, что эти усилия, направленные на то, чтобы чувствовать себя живым, довольно часто заканчиваются полным "бесчувствием"—физической смертью.