Сегодня я увидела… - [25]

И в чем же тогда заключается наша свобода воли, способность личного творчества?

В нашей воле сознательно выбирать верную дорогу, дорогу, которая нам предназначена. Как говорит муза Истории, у людей есть две возможности пойти по правильному пути. Либо это будет наше сознательное решение, и однажды мы узнаем и примем Закон; либо это произойдет принудительно, и мы, тысячу раз ошибаясь и страдая, в конце концов научимся избегать ошибок. Так ребенок, хотя и не понимает свойств обжегшего его огня, убегает от него.

Мраморные глаза музы были устремлены в будущее. В них я увидела, что, насколько бы мы ни утратили чувство истории, сколь долго ни прожили бы в глубине унылой пещеры материализма, сколько бы тысяч пустых и бессодержательных формул ни перепробовали, – страдание неизбежно толкнет нас на поиски того неосязаемого пути, который нам указывает взгляд музы.

Выбор (и в этом действительно проявляется свобода воли) состоит в том, чтобы выбрать верное направление, – как можно раньше и без боли, или позже, но с душой, истерзанной страданием.

Как бы то ни было, в конце пути ждет муза Истории, белоснежная и непреклонная, со спокойными мраморными глазами. Она ждет, чтобы протянуть руку тем, кто помогает творить грядущее, а не только созерцает его; ждет, чтобы всегда вдохновлять храбрых и решительных, главных действующих лиц Жизни, тех, кому известны начало и цель всего, а значит, и тот участок пути, который мы проходим сейчас.

… Эвтерпу, совершеннейшую из муз

Сегодня я увидела Эвтерпу, совершеннейшую из муз. Звуки ее флейты стали для нас символом музыки – науки муз, символом гармонии, венчающей союз наук и искусств.

Как и все мои необыкновенные видения, она предстала предо мной в чудесном сиянии. Я заметила, что ветер, проходя через полый ствол ее флейты, волшебным образом менял свои свойства. То, что прежде было хаотическим потоком воздуха, превращалось в гармоничные и чистые звуки, выстраиваясь в то особое повествование, которое мы, люди, называем мелодией.

Я вспомнила, как важно для музы умение подбирать и сочетать звуки, использовать не только их, но и тишину, являющуюся их фоном и сопровождением. Я вспомнила, что звук для музы – явление не случайное, и ей не все равно, как соединяются звуки между собой. Ведь от того, сумеем ли мы согласовать звуки друг с другом, зависит, что родится – гармония или диссонанс.

Платон, древний мудрец, столь же древний, как и сами музы, говорил о различных состояниях души, которые может вызывать у человека музыка, и в зависимости от этого делил музыку на положительно и отрицательно воздействующую. Положительно воздействующей он называл музыку, которая возвышает сердце человека, готовит его к великим свершениям, помогая почувствовать себя сильным и уверенным в себе, активным, счастливым и спокойным. Отрицательно воздействующая музыка, напротив, вызывает тоску и уныние, рождает страх и неуверенность, боязнь совершить ошибку, склонность к бездействию, инерции.

И вот парадокс: сегодня существует множество мест, отданных музыке, но при этом столько оскверненных храмов музыки, где поклоняются не Эвтерпе, а ее темной противоположности.

Если мы не будем брать в расчет исключения (ведь исключения только подтверждают правило), то увидим, что музыка перестала быть искусством, она уже не рождается по вдохновению. Она стала самым обыкновенным предметом коммерции и полностью подчинилась моде, которая заставляет человека торговать своим талантом, портит его вкусы, не дает его душе пробудиться. И поэтому получается, что нужно следовать моде, ведь модный товар ценится выше, а чем больше тебе платят, тем лучше.

Звуки соединяются в рваном ритме, который вынуждает тело человека не танцевать, а кривляться. Ни тени гармонии нет в этих обезьяньих прыжках, а человеческий голос иногда можно принять за хрип умирающего зверя. Флейта Эвтерпы… бедная флейта, она уже не в состоянии выразить весь этот ужас. Ее сменили другие, экзотические инструменты. Однако в тысячу раз красивее звучит попадающий в них ветер, чем извлекаемая из них мелодия.

Но другой музыки сейчас нет, мы вынуждены слушать эту, и в конце концов – несмотря на полное отсутствие в ней красоты и гармонии – она начинает нам нравиться. Эти унылые, чувственные звуки, пробуждающие инстинкты и порождающие агрессивность, действуют отупляюще, особенно на молодежь. Все средства хороши для того, чтобы молодежь попусту растрачивала свою природную энергию… Если бы юноши и девушки росли в более естественной и гармоничной атмосфере – сколько лжи, сколько боли и лишений могли бы они избежать! Но Эвтерпе нет места в этом мире, она была изгнана… В это мгновение мое едва уловимое видение развеялось, испугавшись грохота, стука и шума, которые доносились до меня – и до нее тоже – из очередного «музыкального заведения».

Эвтерпа улетела, окутанная облаком вуалей и мелодий, извлекая из своей флейты чудесные звуки и в их ритме поднимаясь вверх.

Уйдя, муза оставила мне еще одну тайну. Ее флейта – полая, она позволяет ветру свободно проходить через себя; она лишь собирает его, изменяет и вновь от пускает на волю, превратив в музыку, которую может уловить наш слух. Эвтерпа тоже «полая», она чиста, как первые лучи утреннего солнца, а потому способна наполняться красотой и гармонией… А мы – какие мы? Несчастные тростинки, закупоренные глиной времени, покрытые мхом страстей и испорченные ржавчиной безволия…