Сегодня никто не умрет - [42]

– Чего б и не помочь добрым людям, – проскрипел морщинистый.

– Бара… – начал я и осекся. Называть Рената Бараном не хотелось. При чужих, с учетом слаженности действий, это было бы как-то подло. Он понял и ответил:

– Чё?

– Твои блокпост и доклад!

– Понял, Костыль. – Он уступил свой край брезента молодому. – Хватайся.

Тот еще раз посмотрел на старшего, получил подтверждение и вцепился.

– Несем аккуратно, по моей команде останавливаемся сразу! – сказал я. Раненый, перемазанный кровью, с повязкой на глазах и жгутами на шее, начал стонать. Жалобно, словно побитая дворняжка.

– Кто же его так? – удивился молодой.

– Ты неси, когда люди просят, – толкнул его морщинистый. Сам он взялся посередине.

Понесли. Ренат почему-то остался стоять на месте. То ли отдыхал, то ли контролировал наше движение. Я оглянулся, рискуя упасть. Нет, Баранов молодец, достал КПК и начал набирать блокпост. В армии что главное? Вовремя доложить. И тем самым организовать решение проблемы.

Толик сопел, как закипающий чайник, я несколько раз сбивался с ритма. Еще пятьдесят и еще пятьдесят. Прохладное утро, солнце еще ленилось греть в полную силу. Приятные серые облака неслись над нами. Хорошая же погода, а как для Зоны – так вообще шикарная! Ну откуда на ровном месте беда появилась?

Наконец-то появились тополя, за которыми я прятался, стараясь настичь сталкера-нарушителя.

– С дороги не сходим, – напомнил я. Получилось неразборчиво, но меня поняли.

– Конечно, нет, – согласился морщинистый, – там же у вас мины, а от нас – аномалия.

– Где? – выдохнул Толян.

Я тоже удивился, но сил говорить уже не хватало. Теперь меня раздражали и берцы. Что же, плохому водителю и столб мешает.

– Да вон там притаилась, – указал морщинистый в сторону ровной площадки в полуметре от дороги. Я отвлекся от раненого. Ничего не заметил. Трава как трава, может, чуть пожухлая. Да и то – если очень придираться.

В этот раз громкоговоритель прошипел, выплюнул несколько слов и замолк. Выключили его, а значит, готовы принимать раненого. Молодец Баранов, молодец.

– Наши, – выдохнул Толкач.

– Стояночка, – просипел я. Мы положили импровизированные носилки на асфальт.

Сталкеры стали нервничать, и я их понимал.

– Спасибо, мужики.

– За такое не благодарят, – сказал морщинистый. Молодой же не унимался, интересно ему было до колик в почках:

– Так что случилось?

– Свинья подрала, – буркнул я, тяжело дыша.

– Кабан? – уточнил он. И натянул респиратор, пряча лицо от солдатиков.

– Нет, свинья.

– Дивно, – ответил морщинистый. Он поднял воротник, поправил ружье с синей изолентой на прикладе.

– Мы пойдем, – сказал он. Солдаты были уже рядом.

Толик молчал. Он присел на корточки и разглядывал раненого. Атлантовец стоял шатаясь, как старое дерево на сильном ветру. Доходило до них, что если и выживет их друг, то будет без глаза. Инвалид. В инвалида за несколько секунд превратила его Зона.

– Идите, – сказал я. Сначала мы боялись оставлять их за спиной, теперь поменялась ситуация.

– Пойдем на чудо посмотрим, на свинью эту, – проговорил морщинистый. Словно подвел черту под нашей встречей. Они направились в сторону железнодорожного моста, медленно перебирая ногами. Оружие повесили на плечи, чтобы не спровоцировать военных. Я не знал, сколько они сэкономили времени, насколько увеличили шанс для раненого. Однако Ренат вернулся, а значит, блокпост мы не оставили без присмотра, задача выполнялась. За это можно было сталкеров поблагодарить.

– Мама-а-а, – протяжно завыл раненый.

Мы донесли раненого до поста, переложили на нормальные носилки темно-зеленого цвета. Нести нас не заставляли, однако мы последовали до внешнего поста.

Возвращаясь на блокпост, хотя кого я обманываю, возвращаясь за Барановым, я психанул на половине пути. Солнышко начало интенсивно светить, начиналось позднее утро. Я был весь в поту, словно намылился, а сверху нацепил форму. Злила не по-детски глупая псевдосвинья и тупые попытки атлантовцев накормить ее хлебушком.

Я остановился недалеко от того места, где сталкер указал на аномалию. Сорвал каску и с размаху кинул ее в эпицентр, где трава казалось более жухлой.

Каску подбросило вверх. Она крутилась в воздухе, словно юла.

– Мать моя женщина, – прошептал я и тут же отвернулся. Легкий хлопок – и по спине ударило, где-то в области легких. «Мясорубка»! Или, по-другому, «крутоверка»! Но, зараза, где же завихрение в центре аномалии? Где разбросанные перья птиц-неудачниц?

Я посмотрел внимательно: видимо, покореженный кусок каски и угодил мне в спину. Бронежилет внезапно стал казаться очень важной деталью экипировки. Снять? Жарко? Да ни за что!

Ладно, психанул, даром потратил время. К блокпосту я подкрадывался, выйдя за территорию цивилизации. Автомат был взведен, приклад привычно упирался в плечо. Я просочился мимо эскалатора с трубой и замер. Что там слышно? Вроде голос Баранова, а следом отвечал морщинистый. Темп беседы ровный.

Выглянул: стоят и спокойно беседуют. Я поставил автомат на предохранитель, не забывая о патроне в стволе. Выбрался к ним, нарочно топая как можно громче.

– Ты чего вернулся? – изумился Баранов.

– Как чего? На посту дежурят от двух до четырех военных, – постарался так же удивленно ответить и я. Морщинистый сталкер ухмыльнулся с пониманием.