Седой - [26]
— Давай-давай, Седой. Чтоб как котовьи яйца блестели!
— А как котовьи яйца блестят, товарищ сержант? — насмешливо спросил Иванов. — Я не приглядывался.
Земцов шагнул к нему, Иванов тотчас выпрямился. Они стояли лицом к лицу. Иванов бросил быстрый взгляд на приоткрытую дверь, за которой слышались голоса казармы.
— Что, боишься — своих кликну? — усмехнулся Земцов и ногой захлопнул дверь. — Я таких, как ты, один троих делал на танцах, понял? Ты что думаешь, я тебя испугался? Может, махнемся один на один, а, Седой?
Иванов невозмутимо сыпал порошок на суконку.
— Ну, чего, Седой? А, давай? Бздишь?
В умывальник заглянул Давыдов.
— Исчезни! — заорал Земцов, и Давыд исчез за дверью. — Или другану своему побежишь жаловаться?
— Что-о? — обернулся Иванов.
— Ой, какие мы глазки делаем! — осклабился Земцов. — Мы не знаем ничего! И кто папаша у него — не знаем!
— При чем тут его отец?
А-а! — развеселился Земцов. — И что командующий округом звонил сюда, еще когда вас не привезли? Не знал, да? Если чего будет — накрутить обещал на полную катушку? И что командир дедов собирал после того? — он мотнул головой в сторону казармы.
Иванов молча смотрел на него.
— А ты не промах, Седой! Корешка нашел — что надо! — Земцов перестал улыбаться, — Что, думал — герой, да? Матросов, твою мать! Если бы не этот сучонок маршальский, давно убили бы тебя здесь, понял?
— Деды-ы!! — раздался за стеной истошный вопль Бутусова. — Прика-а-аз! Дембиль!!
Земцов кинулся из умывальника. Из-за распахнутой двери донесся ликующий рев казармы.
— Дембиля-а-а!! С приказом! Суслы, шнурки, черпаки — готовьте жопы!
Растерянный Иванов со своей суконкой вышел в коридор. В казарме орали, обнимались, кидали вверх шапки, подушки. Уже начинался ритуал посвящения в следующее «звание»: Чоботарь стоял, согнувшись в три погибели, отклячив зад, а Давыдов, намотав ремень на руку, изо всех сил лупил его пряжкой по пятой точке.
— Один… Два… Три… — считал Чоботарь, охая и мелко переступая от боли ногами, — Ой, потише… Четыре… Ой, не могу…
— Терпи, шнурком будешь!
— Пять… Полгода! — Чоботарь разогнулся, потирая двумя руками зад, улыбаясь сквозь слезы. Давыдов торжественно расстегнул ему крючок гимнастерки и обнял, похлопывая по спине.
К Чоботарю тут же подлетел Бутусов со своим ремнем, а Давыдов бросился посвящать кого-то еще из молодых. Со всех сторон слышались звучные, хлесткие удары, кругом обнимались, поздравляли и снова лупили.
К Иванову подскочил радостный Люкин, занес ремень. Иванов резко обернулся, сжав кулак.
— Ты чего, Седой! Положено же!.. Не порть праздник! Ну, давай символически… — зашептал Люкин. — Суслом же останешься… Эх, Седой, дурак ты…
Иванов и Александр мылись, сидя на лавке в бане. Остальные мылись стоя: на задницах багровели огромные, жуткие кровоподтеки, местами отчетливо отпечатались звезды. Тем не менее в бане царило радостное возбуждение.
— Скоро сусликов привезут, — хихикнул Чоботарь.
— У-у! — Никишин с кровожадной физиономией скрутил мочалку.
— Черт, болит, а?..
— Да пройдет… Не, мужики, полгода оттрубили, не верится, да? Еще полгода — как люди будем жить!
— Слушай, Никишин, — сказал Александр. — Ты что, молодых ветеранить будешь?
— А тебе что?
— Да нет, ничего… Я просто вспомнил, как ты в бытовке плакал. Не помнишь: я вошел, а ты письмо домой пишешь, что все хорошо, и руку держишь, чтоб слезы не капали. Забыл?
В бане стало тихо.
— А ты, Важинас? Помнишь, Земцов тебе почки отвешивал? Вспомни, что ты думал тогда!.. Алимов, помнишь, ты сказал: «Это не люди, это шакалы поганые»? Сам теперь шакалом станешь?
— А ну заткнись, ты, Сынуля! — тихо, угрожающе сказал Никишин, — Ты тут мораль не читай, ты тут никто, понял? Ты хэбэшки им стирал? Ты зубной щеткой сортир чистил? Ты мне не указ, понял, ты! Я свое отпахал, я свое получу!
— Нет, послушай…
— Свободен, Сынуля!
— Вы между себя говорите, ребята, — сказал Важинас. — А с нами не надо. А то мы рассердимся…
Люкин занимался кропотливой работой — украшал прапорщицкий плетеный погон золотым елочным дождем: продергивал под одну ниточку снизу, через другую пускал сверху. Половина погона уже сияла золотом. Алимов полировал металлическую заколку-ракету, Чоботарь украшал бархатные петлицы по краям медными клепками. Иванов мыл трубы, тянущиеся вдоль стен, ангара, с грохотом переставляя ведро с мыльной пеной.
В ангар вошел капитан Манагаров в заснеженном комбинезоне. Люкин мгновенно накрыл дембильские украшения схемой ходовой части и вскочил:
— Товарищ капитан! Провожу теоретические занятия с отделением. Рядовой Иванов делает влажную уборку.
— Хорошо, — Манагаров пошел дальше.
— Метет, товарищ капитан?
— Метет. Надолго…
— Отбой тревоги, — сказал Люкин, когда капитан скрылся за стальной дверцей внутреннего перехода. — Не вижу рвения, Иванов! — он вынул платок, засунул его в щель между трубами и с удовлетворением продемонстрировал пятно грязи. — Нехорошо, Иванов! А ведь боевой пост — твои дом родной. Давай сначала… Работай, Иванов! Работа из обезьяны человека сделала, и из тебя сделает…
Алимов и Чоботарь с готовностью засмеялись.
Иванов разогнулся, держа ведро в руках. Люкин отскочил, но Иванов, не взглянув на него, пошел менять воду.
«Черные аисты» — это элитный отряд арабских моджахедов-диверсантов, встреча с которыми равнозначна приглашению на собственные похороны. Но наши восемнадцатилетние парни не побоялись столкнуться с ними лоб в лоб и… Сколько стоит победа, и есть ли у нее цена, вы узнаете из этой книги.
Виллисы — это невесты, не дожившие до свадьбы, лишенные счастья. По ночам они встают из могил и убивают одиноких путников. Виллисы — это персонажи балета «Жизель», хрупкие и жестокие призраки в подвенечных платьях. Виллисы — это студентки хореографического училища, пожертвовавшие всем ради танца.Какая девушка не хочет стать балериной? А тем более балериной Большого театра. Но немногие знают, какой это тяжелый и изнурительный труд: репетиции до седьмого пота, кровавых мозолей, ограничения во всем. Мир здесь делится на тех, кто на сцене и тех, кто в зале.
Где ты, девятая парашютно-десантная рота? Где ребята, чья молодая кровь дымилась на горячих камнях Афганистана, чей последний крик неприкаянным эхом метался меж скал проклятого перевала Гиндукуш? Почти все они лежат под белыми обелисками с красной жестяной звездой. Неужто все было напрасно, и эта война была никому не нужна? Так это или не так, но земля, политая кровью солдат и сдобренная их мертвыми телами, уже никогда не станет чужой…Когда дембель Олег Лютаев выходил из поезда на вокзале родного Красноярска, он и не подозревал, что история девятой роты еще не завершена.
Остросюжетные повести Юрия Короткова стали бестселлерами. По ним сняты популярные фильмы «Авария, дочь мента», «Дикая любовь», «Абрекъ» и другие.В сборник «Абрекъ» вошли самые популярные из остросюжетных повестей Ю. Короткова: «Авария, дочь мента», «Спас Ярое Око», «Седой», «Абрекъ», «Абориген» и «Дикая любовь». Их герои — современные молодые люди, волей судьбы преступившие Закон.Юная американская школьница прилетает в Киев и начинает учиться в обыкновенной средней школе. Там она влюбляется в лучшего ученика класса, настоящего красавца и подающего надежды программиста.
В книгу известного российского сценариста, писателя Юрия Марксовича Короткова (1955 г. р.) вошли его увлекательные остросюжетные повести разного жанра. Среди них и боевик «Авария, дочь мента» – о конфликте отца и дочери, предопределенном сменой эпох в лихие 90-е. Лихая жизнь доводит школьницу Аварию (Валерию) до группового изнасилования бандой мажоров, и это несчастье примиряет ее с отцом. И теперь он – простой милиционер Алексей Николаев – мстит насильникам, пренебрегая законом, на страже которого всегда стоял… Одноименный фильм был снят в 1989 году режиссером Михаилом Туманишвили, в главных ролях: Оксана Арбузова, Владимир Ильин, Любовь Соколова.
Красноярские Столбы — уникальное и неповторимое явление природы. С ними связано множество судеб. На Столбах произошло множество событий. На Столбах родилось и живет уникальное движение столбистов, со своими традициями и своеобразным фольклором. Именно о них рассказывается в остросюжетной повести Ю. Короткова «Абрекъ».
Роман «Post Scriptum», это два параллельно идущих повествования. Французский телеоператор Вивьен Остфаллер, потерявший вкус к жизни из-за смерти жены, по заданию редакции, отправляется в Москву, 19 августа 1991 года, чтобы снять события, происходящие в Советском Союзе. Русский промышленник, Антон Андреевич Смыковский, осенью 1900 года, начинает свой долгий путь от успешного основателя завода фарфора, до сумасшедшего в лечебнице для бездомных. Теряя семью, лучшего друга, нажитое состояние и даже собственное имя. Что может их объединять? И какую тайну откроют читатели вместе с Вивьеном на последних страницах романа. Роман написан в соавторстве французского и русского писателей, Марианны Рябман и Жоффруа Вирио.
Об Алексее Константиновиче Толстом написано немало. И если современные ему критики были довольно скупы, то позже историки писали о нем много и интересно. В этот фонд небольшая книга Натальи Колосовой вносит свой вклад. Книгу можно назвать научно-популярной не только потому, что она популярно излагает уже добытые готовые научные истины, но и потому, что сама такие истины открывает, рассматривает мировоззренческие основы, на которых вырастает творчество писателя. И еще одно: книга вводит в широкий научный оборот новые сведения.
Книга посвящена одному из самых значительных творений России - Храму Христа Спасителя в Москве. Автор романа раскрывает любопытные тайны, связанные с Храмом, рассказывает о тайниках и лабиринтах Чертолья и Боровицкого холма. Воссоздавая картины трагической судьбы замечательного памятника, автор призывает к восстановлению и сохранению национальной святыни русского народа.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.