Седой Кавказ - [53]

– Самбиев? Ты на месте?

– Да, – крикнул Арзо.

– К тебе сейчас зайдет одна девушка, Байтемирова, наш передовик-свекловод. Ты, как самый грамотный и молодой, – здесь Шахидов едва уловимо усмехнулся, – напиши ей достойную характеристику для поступления в вуз.

Гехаев и Самбиев сидели в одном маленьком кабинете. Раздался осторожный стук в дверь. Это в колхозе никогда не водилось.

– Войдите, – крикнул главный экономист.

Дверь медленно отворилась, и робко вошла Полла Байтемирова. В ее покорных движениях чувствовались стеснение и повинность.

– Здравствуйте, – сказала она и застыла у порога.

– Здравствуйте, Полла, – ответил Гехаев, и после вопросов о здоровье отца и матери он встал, просиял улыбкой, поправляя воротник, мотнул, усмехаясь, головой, поднял вверх палец и, уже глядя на подчиненного, продолжил: – Счастье не находится, оно к удачливым само приходит… Ну ладно, мне в гараж сходить надо. Через час вернусь.

Освобождая проход, Полла посторонилась, прижалась к стене и так и стояла после ухода Гехаева, в ожидании предложения сесть. Однако Самбиев замер, как под гипнозом, только серо-голубые глаза его расширились, жадно рыскали по высокой фигуре девушки. Еще больше засмущалась девушка, ее чуточку вытянутое, скуластое лицо, с тонким, с небольшой горбинкой, прямым носом, заметно порозовело. На невысоком изящном лбу, обрамленном черными дугами тонких бровей и густой смолью волос, выступили капельки пота. Алые заманчивые губки сжались в упрямом молчании.

Глаза Арзо побежали, точнее поползли, облизывая белизну кожи, вниз. Длинная гладкая шея, тонкая грудная клетка, распирающая в стороны, даже вверх, перезревшая грудь и, контрастно с талией, мощные удлиненные бедра с едва обозначившейся женственной крутизной. На ногах поношенные тапочки. Могло показаться, что услащенные взглядом Арзо части тела девушки резко разнятся габаритами, но на самом деле они вписывались в такую соблазнительную гармонию, что экономист невольно облизал пересохшие губы, глотнул с сожалением слюну. Только руки, жилистые, раздавленные трудом руки выдавали образ жизни Байтемировой. Чувствуя это, девушка спрятала их за спину. От этого движения Арзо заморгал, вернулся в реальность.

– Садись, пожалуйста, -только теперь он встал.

Полла благодарно улыбнулась, и на ее упругих, сочно-румяных щеках выступили сладкие ямочки.

– Куда ты собираешься поступать?

– В Краснодарский мединститут, – полубоком села девушка напротив стола.

– А почему так далеко?

– А в ближних городах только денежные проходят.

– А у нас в Грозном не хочешь поступать, или только мединститут тебя устраивает?

– Хочу стать врачом.

– А почему именно врачом? – не унимался Самбиев.

– А кем еще может стать женщина? – защищалась Полла.

– Ну, скажем, учителем, – серьезно советовал экономист.

– А может, дояркой? – Полла улыбнулась, и озорная искорка мелькнула в ее глубоких темно-синих глазах.

Самбиев потупился, бросил исподлобья тяжелый взгляд.

– При чем тут доярки? – выпалил он.

– Да я так, к слову, – вновь смутилась девушка. – Просто я дала себе слово, если с трех раз в мединститут не поступлю, то пойду в доярки… Сейчас вторая попытка.

Арзо глубоко вздохнул.

– Только не в доярки, – посоветовал он.

– А почему бы и нет, кому-то ведь и доярки нравятся? – вновь лукавая усмешка промелькнула в глазах девушки.

Наступила долгая, неловкая пауза, нарушил ее Арзо.

– А ты бесстыжая.

– Прости… Село маленькое. Одни сплетни… А если честно, мои отец и мать, как односельчане, гордятся твоими поступками.

Вновь пауза. Осанка экономиста выпрямилась, стала важной.

– А ты?

– Ха-ха-ха, а я не всеми!

– Странная ты девушка, – рассердился экономист.

– Так ты, может, так и напишешь в характеристике – «странная», «бесстыжая», – смеялась Полла, искоса поглядывая на Самбиева, потом вдруг стала серьезней. – Прости меня. Просто твоя мать и сестра каждый день на прополке только о тебе и говорят, и я многое знаю, и мне интересно.

– И что они болтают про меня? – вскипел Арзо.

– Они не болтают, а восхваляют… И я верю, – ирония мелькнула вновь в ее голосе.

– Слушай, я не ожидал, что есть такие разболтанные девушки у нас в селе.

– Ну, это серьезный упрек, – резко отреагировала Полла, – я могу тоже обидеться.

Они посмотрели в разные стороны, надулись.

– Ну ладно, перейдем к делу… – Самбиев взял ручку, чистый листок. – С какого ты года?

– Разве в характеристике год рождения обозначают?

– Раз ты такая грамотная, могла бы и сама написать.

– Спасибо. Я так и сделаю… До свидания. Извини.

Арзо был сражен, такой наглости и откровенности в первую же встречу от чеченской девушки, в глухом Ники-Хита, он не ожидал.

В тот же день вечером сестра Деши говорила брату:

– Полла просила у тебя прощения… А вообще она никому спуску не дает, за словом в карман не полезет…Ей-богу, молодец. И, кажется мне, нравишься ты ей, не зря мать ей все уши прожужжала.

– И ты тоже, – ухмыльнулся Арзо.

– Да, и я тоже. Да знал бы ты ее, это она с виду бойкая. А так очень уязвимая. В поле последние свои тапки бережет, босой ходит, а потом по ночам ноги отпаривает, трет их до посинения камнями… На учебу мечтает заработать. Да все мы одинаковые, нищие… Но она одержимая, упрямая, как вол, пашет одна.