Седой Кавказ - [34]

Первую свою любовь Самбиев вспоминал с особым отвращением. Его идолом стала дочь важного в республике чиновника, действительно, очень красивая, неглупая и расчетливая девушка. Она с презрением отвергла докучливого молодого «оборванца», и мало того, публично указала на его порванную сбоку подошву. На сей раз кулаки Арзо были бессильны. После этого Самбиев ровно месяц болел, а вылечившись, со стыдом, пряча глаза, ходил по университету, предпочитая пользоваться черным входом и боковыми лестницами. Это произошло на втором курсе.

… Вторая любовь родилась на четвертом году обучения. Полюбил Арзо девушку с физического факультета. Звали ее Совдат Кулаева. Каждый день Самбиев мчался в дальний новый корпус университета, чтобы повидаться с любимой. Совдат не обладала броской внешностью. Ее красоту надо было разглядеть, увидеть, понять и по достоинству оценить.

Совдат, как и Арзо, росла без отца в многодетной семье. Одевалась очень скромно, но со вкусом, с изяществом. Она умела придать простенькому костюму элемент неординарности, изысканности – в виде бантика, косынки или недорогой брошки. Оказывается, свои незатейливые наряды она шила сама. Позже Арзо узнал, что Совдат также шьет и вяжет одежду на продажу. Этого она почему-то всегда стыдилась и скрывала от Самбиева.

Они встречались более года. Их отношения становились все теплее и нежнее. Ни он, ни тем более она никогда не объяснялись друг другу в любви. Но этого и говорить было не нужно. Все видели, как они сияли при встрече, как Совдат горевала, если Арзо не мог приехать или не мог позвонить, будучи в родном селе. Они часами могли сидеть в библиотеке, потом пешком медленно шли до дома Кулаевой и там долго стояли, с улыбкой глядя в глаза. За все время встреч они ни разу не преступили грань приличия, ни словом, ни жестом.

Есть редкие девушки, прелесть которых расцветает в атмосфере любви и гармонии. К таким принадлежала и Совдат. Вступила она в пору девичьей зрелости, округлилась женственная стать, а походка стала грациозной, вызывающей, манящей. Словом, зацвел цветок, раскрылись лепестки, обнажив соблазнительный плод. А Арзо все ходил влюбленный и предложения не делал. Ослепленный любовью, он не замечал, как вокруг его цветка закружились трутни и шмели.

Только младшая сестренка Совдат Лиза сняла с его глаз ослепляющую пелену. Огляделся Арзо – все понял. На дорогих машинах и в богатых костюмах молодые люди, гораздо старше и обеспеченнее его, вились вокруг любимой. И в это время подружка Совдат отвела как-то его в сторону и серьезно сказала:

– Арзо, ты молод для Совдат, вы почти одногодки. А ей замуж выходить надо. Разве сможешь ты содержать семью? – слезы выступили на глазах подруги. – Оставь ее, пожалуйста!

– Это ее просьба? – задергался нервно кадык на длинной шее Самбиева.

Только мотнула головой подруга, отвернулась, плача.

– А чья?… Я прошу тебя, скажи!

– Ее матери… Только ей не говори, я слово дала.

Как раз наступили летние каникулы, и опечаленный Арзо умчался, как обычно, на заработки в Сибирь. В неделю раз по ночам ездил он на мотоцикле бригады за тридцать километров от своего объекта в райцентр, чтобы позвонить любимой. Совдат с нетерпением ждала междугородних звонков. Она первая хватала телефон, но в трубке слышались только далекие шумы и свист проводов.

– Арзо, Арзо, это ты? Говори! Почему ты молчишь? – кричала она в аппарат.

Однажды к телефону подошла младшая сестра Лиза, и Арзо не выдержал, заговорил с ней, а рядом, оказывается, подслушивала Совдат, она выхватила трубку.

– Арзо! – крикнула она.

– Я, Совдат, – только ответил он.

И больше не говоря ни слова, они застыли в молчании, слушая учащенное дыхание друг друга.

– У меня время на исходе, – нарушил молчание Самбиев.

– Ты еще позвонишь? – тихо спросила она.

– А можно?

– Да-да! Можно-можно! Звони, пожалуйста!

Через день полетели звонки. Вначале разговор был натянут, сдержан, а потом вновь залились они смехом, шутками, с взаимной заботой и лаской. И вдруг, неожиданно, Арзо нарвался на мать. Он хотел бросить трубку, но женщина опередила его.

– Арзо, это ты? – парализовал его печальный, хриплый женский голос. -…Мне стыдно говорить, но послушай, пожалуйста… Я знаю, ты очень хороший парень. Я знаю, что вы друг друга любите, но это детство, игра, беззаботность. Если вы поженитесь, то житейские проблемы быстро развеют вашу любовь. Нищета и любовь несовместимы… Арзо, извини меня, не проклинай меня и не смейся надо мной. Ради Бога пойми меня!… Я прошу тебя – пойми меня правильно! Мы люди бедные, а Совдат старшая в семье. Как я их в люди выведу? К тому же вы почти что одногодки, а это с возрастом… ну короче нехорошо… Арзо, дорогой, оставь дочь в покое, у нас уже есть захал^*… Ты слышишь меня?

Связь оборвалась… Больше Самбиев в Грозный не звонил. Только в неимоверном труде – от зари до зари – он находил успокоение и забытье. Как в жизни бывает – не везет в любви, везет с деньгами. Как никогда выгоден был строительный договор в тот год. Арзо пахал не только каникулярные июль и август, но и, сфабриковав справку о болезни, весь сентябрь. В начале октября он тронулся домой, вез с собой огромные (для него) деньги. Путь лежал через Москву. В столице он надеялся накупить себе всякой одежды, чтобы потом «рисоваться» перед Совдат. В неотступных терзаниях, он мечтал назло любимой встречаться с другой девушкой, даже с ее подружкой. Какие только глупости не лезли в голову! Как он страдал!